«ЧТО ЖЕ ВЫ, ДАНИИЛ, НЕ ЧИТАЕТЕ ПРЕССУ?»
(апрель – май 2006)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой речь пойдет о феномене независимой прессы, и о том, что не так страшен черт, как его малюют. Главное — честность в равной степени по отношению к самому себе и к окружающим.
Даниил Купсин
В апреле центральным событием для нас стал Лондонский экономический форум. Волнительное событие. Во-первых, мы только что запустили проект и это было наше первое выездное мероприятие. Но было и еще кое-что. Мы поехали туда вопреки практически прямому запрету тогдашнего президента Путина, который чуть ли не прямым текстом сказал, что не фиг проводить мероприятия по российской экономике в Лондоне, давайте проводить в Москве. Или потерпите месяц и отправляйтесь на Питерский экономический форум. В тот момент, когда я сел в самолет, у меня зазвонил телефон. Мне позвонил замглавы администрации президента и спросил, где я. Я сказал, что в самолете, вылетаю в Лондон, а в ответ услышал: «Неужели вы, Даниил, не читаете прессу?» Я, натурально, чуть не обделался. Позвони он на 15 минут раньше, я не раздумывая вышел бы из самолета. Но теперь я уже не мог выйти — был конкретно пристегнут к креслу. Самолет делал маневр, выезжая на взлетную полосу, и стюардесса совершала невероятно эмоциональные движения лицом и телом, пытаясь обратить на себя мое внимание: мол, пора выключать телефон!
Все четыре часа полета прошли для меня, как в тумане. Я был уверен, что, когда самолет приземлится в Лондоне, в Москве эфира уже не будет. Чего только я не передумал в этом самолете.
Я читал прессу. В тот день на первой полосе «Коммерсанта» вышла статья о том, что открывающийся в воскресенье в Лондоне Российский экономический форум (РЭФ) будет игнорирован госчиновниками — такая рекомендация поступила из Кремля. Причем, судя по тому, что визиты отменяли накануне, — в последний момент, в администрации президента посчитали, что чиновникам нечего делать на «эмигрантской сходке», а стоит подождать июньского экономического форума в Петербурге. В Кремле «есть понимание того, что для обсуждения российских проблем совсем не обязательно собираться в Лондоне», отмечал источник, близкий к администрации президента. Ему неизвестно, чтобы со стороны первых лиц государства был прямой запрет, «хотя наверняка дали понять, что ехать нежелательно». «Коммерсанту» также пояснили массовый отказ государственных мужей от визита в Лондон «указанием сверху». «В Лондон едет лишь тот, у кого на носу IPO (представители ВТБ). Остальные желающие выступать сделают это в Санкт-Петербурге на Российском экономическом форуме в июне», — заявил источник газеты. В итоге в Лондон не поехал глава «Роснефти» Сергей Богданчиков, о чем два источника, знакомых с его планами, сообщили «Ведомостям». Не собирался туда и Петр Авен из «Альфа-банка», говорил источник в банке. Представитель «Реновы» Андрей Шторх сослался на плотный график Виктора Вексельберга, глава совета директоров «Северстали» Алексей Мордашов — на командировку, а глава РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс находился в отпуске после болезни, сообщал член правления компании Андрей Трапезников. Да уж…
Я всегда старался поддерживать дистанционно-уважительные отношения с Кремлем. У меня были контакты в администрации президента, и я регулярно приходил и рассказывал, что я делаю, чтобы ни в коем случае не сложилось впечатление, что какая-то там команда на олигархически-еврейские деньги что-то замутила. Потому что самое ужасное — попасть под раздачу случайно. Когда за дело, это одно. В этом случае ты сам определяешь меру ответственности и предел риска, а когда возникают какие-то странные мысли, могут загасить так, что костей не соберешь. Поскольку у меня есть и семейный бизнес, и другие активы, естественно, я это принимал во внимание. Еще до запуска Business FM пошел конкретно к Суркову в кабинет и познакомился.
Пришел и рассказал, что мы делаем. Мы планируем запускать деловую радиостанцию, она не будет касаться политики, она будет иметь очень маленький охват. Наша задача — зарабатывать бабки. Никаких долгих передач не будет. Будет формат нон-стоп новостей. Места для политических амбиций там нет. Сурков произвел на меня приятное впечатление, и разговор
получился конструктивный. Я рассказал о наших начинаниях, Сурков меня очень внимательно выслушал и пожелал удачи. Он был корректен, советов не давал, благословений тоже. Просто пожелал удачи. После этого я стал общаться с одним из его замов, что абсолютно нормально. Если бы я этого не сделал, у них могли возникнуть мысли: «Что эти еврейские ребята там замутили?» Могли бы и загасить.
GR — это однозначно моя зона ответственности. Если бы я не взял это на себя, то была бы угроза, что компания с ней не справится. Тогда и я стал бы менее независим, т. е. сделался бы инструментом в чьих-то руках. К тому же я считал, что если у меня есть Дима и Егор, мои партнеры, которым я могу доверить некие тактические моменты, то стратегически я должен более активно участвовать в судьбе компании. Особенно после того, как Аркадий хотел взять на работу Рафа Шакирова. Потому что, может быть, завтра он встретит на улице еще кого-нибудь, к примеру Шендеровича. Тот его очарует, Аркадий мне позвонит и скажет: «Посылаю тебе нового главного редактора, прошу любить и жаловать». После этого что можно делать? Бежать в Шереметьево, если успеешь. Но у меня дети, у меня семья в Петербурге и бизнес в Москве. Для меня это слишком большие риски. Поэтому-то для меня и было важно контролировать GR. Я всегда вел открытую политику, разглашал наши цифры «Ведомостям» и «Коммерсанту», хоть мы и не обязаны были этого делать. Всегда был очень открытым. Если мы заработали 340 млн руб. выручки в 2008 году, я рассказывал об этом рынку. Мне скрывать нечего, у меня белая компания, белые прозрачные потоки, деньги никто не ворует.
Абсолютно нормально, что администрация общалась со мной. На самом деле там прекрасно понимали, что не так важно, кто владеет СМИ. Важно, кто реально работает — контролирует эфир и кадровую политику. На этих встречах мы не решали каких-то конкретных задач, я просто показывал своей открытостью, что мы за пазухой не имеем ничего, не будем лоббировать ничьих интересов. Это не про нас.
И кто в это поверит? А вот поверили, потому что постоянно показывал, общался, был открыт. И еще потому, наверное, что это была правда.
Не так страшен черт, как его малюют, — все эти администрации президента. Абсолютно нормальные, современные люди. Решают серьезные государственные задачи. И правильно делают, что решают, за это им и деньги платят. А мы — маленькое медиа, маленькое СМИ…
Это политика. Говорят, что в России все возможно. Говорят: «Позвонят и прикажут…» Так ли это? Я не знаю. Слава богу, в моей практике такого никогда не было. Что бы ни говорили, но мне ни разу никто не позвонил и ни о чем не попросил и тем более не приказал. Никогда.
Может быть, все это сказки-страшилки, а может быть, это я все правильно сделал, но факт налицо: мы создали по большому счету независимое СМИ и не испытывали никакого давления. Я делал все, чтобы на нас было как можно меньше любого давления. И, на мой взгляд, мне это идеально удалось. Не было давления со стороны акционеров, не было давления со стороны Кремля, не было давления на редакцию с моей стороны. Лишь однажды, когда случился массовый исход из одного медиапроекта, меня попросили их не брать на работу, если они ко мне придут. Не буду говорить, кто просил, не буду говорить, откуда они ушли. Но я бы их и так не взял. Да еще раз я сам перестраховался. Ехал в машине и слышу прямой эфир с Березовским… Ну, я не устоял. Позвонил Диме и попросил выключить. Дима Солопов, он в первую очередь прагматичный парень, а не безбашенный журналист, за что я его люблю и уважаю, он прекрасно понимает, что если звонит Даня, то надо сделать, как надо, не надо никаких вопросов лишних. Зато я никогда не говорю ему, какие фичеры ставить и кто будет директором службы информации.
Конечно, если бы мне позвонил Аркадий и сказал, надо так, так и так, то и я бы вопросов не задавал, а просто сделал бы. Но в том-то и состояла моя работа, чтобы не допустить таких звонков. Не спорить и доказывать, когда тебе звонят, а сделать так, чтобы не звонили. Отношения строить на основе взаимного уважения и открытости. Уж извините за громкие слова, но так оно и было. И должно быть в принципе.
«Неужели вы, Даниил, не читаете прессу?» — этот вопрос заставил меня поволноваться. Но обошлось.
Как-то мы прошли под радарами, и, наверно, больше было иронии во всех этих словах, нежели реальных угроз или намеков. А может быть, это и вовсе была шутка. И даже наверняка. Он сказал: «Ну что же вы, Даниил, не читаете прессу?!» Теперь мне уже так и кажется, что сказано было задорно, с улыбкой в голосе. Хотя тогда мне было не до шуток.
Приехали в Лондон. Отработали экономический форум, набрали много контактов. Мы — первая радиостанция, которая построила там выездную студию. После этого, кстати говоря, и ВГТРК, и РИА «Новости» — все ринулись делать похожие проекты, но мы были первопроходцами. Первые, кто это придумал. Мы заказали в Лондоне у местных умельцев мобильную студию, заплатили за нее $35 000, и она еще долго служила нам, мы ее возили на некоторые мероприятия.
Несмотря на все запреты, форум состоялся и стал бенефисом студии Business FM. Мы делали оттуда прямые включения, в нашем эфире сразу появились олигархи и прочие VIP-персоны. И вообще мы произвели фурор на этом Лондонском форуме. Мы фактически с колес запустились, все еще было впервой, но тем не менее у нас появились статусные гости. Там же мы приобрели наш основной костяк рекламодателей. После этого сразу же отработали Питерский экономический форум и тоже были первой радиостанцией, которая построила студию прямо на территории форума, в павильоне, где были представлены всемирные корпорации.
Команда была еще молодая, мы были задорные такие, немножко нахальные, и вот на этой нахалке все у нас и получалось. Потому что никакой административной поддержки от нашего акционера у нас не было. Это очень важно понять. Всего, чего мы добились, мы добились благодаря двум вещам: а) финансированию, б) потрясающему креативному драйву. При полном отсутствии какой-либо административной поддержки. Аркадий не сторонник того, чтобы вообще это делать. Если вы можете что-то — докажите сами. И мы пытались доказать. И доказывали.
Лето прошло на волне стремительного роста выручки. Уже в июне, т. е. через три месяца после запуска, мы показали $300 000 ежемесячной выручки и начали достаточно стабильно набирать обороты по рейтингу.
Параллельно мы приобрели радиостанцию в Петербурге. Она называлась «Радио Ленинград», сейчас называется Business FM. И готовили к запуску ретрансляцию Business FM в Уфе. Задача была покрыть все 12 городов-миллионников. К этому моменту у меня уже складывалась картинка, как все это должно происходить. Уникальность Business FM состоит в том, что на ней звучит реально федеральный контент. Где бы вы ни жили, в Рязани, в Петропавловске-Камчатском или в Москве, влияние акций Газпрома или стоимости нефти и всех прочих финансовых инструментов едино. В этом отношении Business FM является уникальным торговым предложением, уникальным деловым СМИ в масштабах всей страны. Просто уникальным. Все это можно было бы просчитать и теоретически, и, разумеется, мы об этом думали и говорили, но чтобы поверить в это, почувствовать, принять как руководство к действию, надо было оказаться в Лондоне. Форум был действительно интересным, таким бизнес-оппозиционным. Состоялась неформальная презентация Business FM для сообщества. Все увидели, что у них есть радиостанция, которая не аффилирована ни с каким холдингом, ни с каким государственным устройством, площадка для свободной дискуссии. Это было шагом к популярности. Тем более в апреле у нас уже во всю шла рекламная кампания, и Business FM была на слуху. Аудитория увидела нас, а мы увидели аудиторию и поняли, что все делаем правильно.
115
Дмитрий Солопов
Запрет Путина был связан с тем, что власть упивалась своими успехами, основанными на анонимности. Надо помнить, что тогда происходило в экономике и в политике. Был безумный рост, все купались в деньгах. Олигархи соревновались в покупках, вовсю шел процесс создания госкорпораций, усиливалось давление на бизнес в целом.
В апреле цены на нефть начали стремительно расти и росли весь квартал. Приблизились к $100 за баррель (Brent). Были значения, близкие к потолкам. Российская политика была на таком подъеме, что правительство вообще не воспринимало никакую общественную критику, просто вообще. Началось все с дела несчастной Бахминой. А очередным продолжением этой истории стал запрет чиновникам на участие в Лондонском форуме. Типа, зачем нам Лондонский форум, когда у нас есть Питерский форум. Вот такие были разговоры интересные.
Но форум все же состоялся и, я бы сказал, удался. Там собрались бизнесмены, которые не боялись открыто говорить о том, что происходит в стране. Говорили об избыточном государственном регулировании, о том, что нельзя перегружать бюджет национальными проектами (они тогда только начали появляться). Было некое ощущение глотка свободы, легкой оппозиционности, и все это попало в струю идеологии Business FM. Идея делать выездную студию пришла Егору. Мы решили, что будем информационными спонсорами, Егор и говорит: ну что мы станем, как все… давайте как-нибудь интересно это сделаем. Вообще, на старте Business FM и впоследствии, хотя чуть меньше, у нас была совершенно жесткая позиция, что мы никогда не делаем так, как все. Мы пытаемся постоянно сделать что-то иначе, более креативно и т. д. И мы в рекордные сроки, буквально за три недели соорудили эту студию, прямо в Лондоне, и уже в павильоне все скоммутировали. Это было дико интересно — не просто телефон, а ты садишься в кресло за стойку с мониторами, слышишь эфир из Москвы, говоришь в микрофон. На самом деле в этом как бы нет необходимости — раздвинулись технологии, и совершенно не обязательно делать стекляшку, но мне до сих пор больше нравится именно студия. Это совсем другой класс!
То, что первый наш вояж был именно в Лондон, — это случайность. Просто сроки совпали. Но, как и многие другие случайности в нашей истории, этот факт имел системный эффект. Я бы сказал, что мы в очередной раз оказались вовремя в нужном месте. Многие важные вещи не кажутся столь уж важными, когда смотришь на них со стороны, пока сам не соприкоснешься с ними, не приобретешь соответствующий опыт.
Взять, к примеру, пресловутую оппозиционность. Ведь мы вовсе не собирались делать оппозиционный проект, боже упаси! Business FM и по замыслу, и по реализации вполне лояльна действующей власти. Не оппозиционна, по крайней мере. Объективно мы не можем быть в оппозиции, потому что мы говорим устами не оппозиции, а скорее антиоппозиции. Наши спикеры не только чиновники, но и предприниматели, и прочие: все они преуспевают в современной России. То есть они так или иначе инкорпорированы в систему. Но в вопросах информационного обеспечения они предпочитают канон независимой прессы. И то, что мы были с ними в Лондоне вопреки запрету, сыграло огромную роль в формировании нашей репутации и способствовало лояльности аудитории.
Я сам человек либеральный, поэтому всегда жестко говорю, что мы должны быть чуть-чуть оппозиционны, в силу того что государственная политика в целом крайне недемократична. Но дело не только в этом. Будь я отмороженным консерватором, я и тогда настаивал бы на необходимости давать два мнения в эфире. На самом деле это касается не убеждений, а технологии.
В мире есть только одно государственное медиа, которому доверяют потребители — это компания BBC. Но, во-первых, англичане вообще очень странные люди, а во-вторых, надо понимать, что структурно BBC — это именно public company. Они живут не просто на деньги зрителей и слушателей, поступающие в виде налогов, а на деньги каждого англичанина в отдельности. Каждый англичанин платит ￡20 в год на содержание BBC. Сложная система директоров, конечно не без тонкой политики, действительно сложная, уравновешенная система, куча всяких там интересов, но с точки зрения информационного обеспечения это абсолютно независимый канал. А такие создания, как «Евроньюс», например, и ВГТРК… Это же нонсенс! Я не представляю себе, в какой еще стране может быть ВГТРК и зачем? Неужели кто-то не покажет выступление Путина, если оно содержательное? История этих каналов связана с тем, что происходило на Первом канале, когда им управлял Березовский. И это ужас просто, что у нас теперь есть «кнопка по воздействию на массы». Пусть там «Коммерсантъ», «Ведомости», Business FM и прочие клоуны народ развлекают, а вот «кнопку» мы себе оставим.
Смешно!
Наверно, если бы мы платили за ВГТРК впрямую, а не через глобальные налоги, вот если бы у нас, как в Британии, был такой специальный налог на общественное телевидение, на общественное радио, мы, возможно, иначе относились бы к ВГТРК. Может быть, даже так, как англичане относятся к BBC. Но к счастью ли, к сожалению, — не знаю — у нас такого нет. Поэтому всегда в России аудитория будет больше любить негосударственное, точнее сказать, независимое средство массовой информации, которое в своей работе использует каноны информационного подхода, такие как отображение двух точек зрения, отображение объективной картины дня, ненавязывание своему слушателю какой-то информации и т. д. Но это должно жить в душе людей, создающих информационный поток, а если нет, компания может принадлежать кому угодно, и будет она государственной или прогосударственной — без разницы. Как, например, эти несчастные «Московские новости», которые Гайдамак купил по чисто политическим соображениям.
Лучшие медиа могут быть только независимыми, потому что, когда в структуре предусмотрен человек, для которого возможно сказать журналисту: «Вот эту информацию ты должен пустить 15 раз», ни о каком качестве эфира не может быть речи. Здесь дело не только в наличии или отсутствии цензуры, это некое состояние сознания. Есть определенная российская специфика, которую необходимо учитывать. Не в том смысле, что наше государство всегда все делает плохо, а просто в России, у образованной прослойки общества, так называемой интеллигенции (не в старом, может быть, смысле слова, а в некотором новом, т. е. у думающих людей, вне зависимости от того, чем они занимаются: пишут книги или бизнесом управляют, даже у тех, кто работает на государство, как это ни смешно), — у всех нас государственная информация вызывает рвотный рефлекс. Но даже в Америке, где совсем другое
отношение к государству, чем у нас, тем не менее даже там государственные радиостанции, государственные телекомпании ничего не могут сделать в смысле конкуренции с коммерческими информационными компаниями.
Я обсуждал этот вопрос с Ли Харрисом, ведущим 1010 Wins, и он объяснил это очень просто. Здесь налицо подмена понятий. Государственный служащий, или шире, как это модно было говорить в советские времена, «государственный человек», он на службе состоит. У него есть сверхзадача, не имеющая ничего общего с задачей информационного обеспечения. Представьте себе, что директор продовольственного магазина станет рассматривать свой прилавок не как средство для зарабатывания денег, а как инструмент продвижения в массы неких светлых идеалов. Кстати, прекрасный метод пропаганды! Пожалуй, эффективнее, чем на радио может получиться. Да будь они светлее светлого, потребитель либо станет покупать в другом магазине, либо — если его лишить такой возможности — станет этот магазин тихо ненавидеть, станет лицемером: будет покупать и плеваться.
В сознании государства медиа связаны с пропагандой и потребностью что-то донести, а задача независимых медиа — быть наиболее интересными, рассказать как можно больше и не быть скучными. Вот такие простые эмоциональные вещи на самом деле очень многое решают.
«Голос Америки» и «Свобода» в своей Америке не вещают. Потому что там даже не понимают, зачем государству своя собственная трибуна, когда есть СМИ, они передадут. Да, несомненно, все это потом загадят аналитики, но это тоже нормально. Пресса в англосаксонской цивилизации в принципе направлена на интересы общества и контроль государства, как общественного института. Поэтому-то ее и называют «четвертая власть». Власть эта распространяется на все стороны жизни здорового общества, не только на государство, но и на социальную сферу и на корпорации. И всем это выгодно.
119
А вот пример иррегулярной работы нашей радиостанции.
Идет материал о какой-то компании, и начинаются звонки Даниилу Евгеньевичу, который у нас отвечал за то, что называется «крыша». Что с этим делать? Даниил Евгеньевич — человек толерантный, потому что он человек европейской цивилизации. Он впитал в кровь, что свободная пресса — это неотъемлемая часть нормальной жизни. Он в Америке учился и «не читал перед обедом советских газет» — никакого тебе радио «Маяк» или «Известий». Он вырос на CNN, CNBC, New York Times, Barrons Magazine и т. д. И для него не удивительно, что журналисты могут выяснить какую угодно гадость о какой угодно компании и сообщить об этом общественности, а для 95 % бизнесменов в нашей стране это совершенно непостижимо. Они думают: «Если про нас что-то выяснили, значит, кто-то заплатил». Другого варианта они в принципе предположить не могут.
Но ничего, поговорят-поговорят они с Даней и успокаиваются, понимают, что для них же стараемся.
Сегодня наше медиапространство абсолютно готово для так называемого «российского CNN». То есть информационного потока, который будет чуть шире, чем Business FM, будет соответствовать потребностям и мотивам потребления аудитории, желающей получать независимые, объективные новости обо всех сторонах жизни быстро, оперативно и качественно, возможно, в некоторых новых формах. Я имею в виду более коротко, более лаконично, более экспрессивно по подаче и емко по содержанию.
Я бы сказал, что Business FM стала первым камнем в этом здании. Не просто создала новую нишу, но и открыла огромный новый рынок для других игроков. И я считаю, нужно отдать должное Гайдамаку и Купсину, что в наш формат, в общем, никто не лез. Мы действительно сделали толковый прототип, который запустит гораздо более масштабный процесс в развитии российского инфотеймента.
120
Егор Альтман
Я думаю, что понятие «независимая пресса» следует трактовать буквально. Радиостанция Business FM действительно независима. Конечно, проект невозможно назвать высокомаржинальным и сверхприбыльным, аналогом музыкальных радиостанций. Слишком высока затратная часть. Но при этом даже в сегодняшнем виде станция собирает ровно те деньги, которые необходимы для ее существования. В то время как наши конкуренты, например те же «Вести», до сих пор остаются дотационными. И у них мало шансов в ближайшее время выйти на приличный уровень доходов. А ведь там тоже есть коммерческая служба, есть люди, которые отвечают за продажи, и это не худшие люди. Там работают журналисты и редакторы — тоже вполне себе профессионалы. Но я думаю, что, пока они не начнут отдавать себе отчет в том, что коммерческая независимость — это независимость информации и наоборот, они будут ангажированы и не будут собирать достаточно денег. Совершенно аналогичный случай — «Сити FM».
И не надо разговоров про давление со стороны государства! Это «разговоры в пользу бедных». Что такое государство? Это миф.
«Эхо Москвы» фактически принадлежит государству. Но тем не менее они не ангажированное СМИ. Как это так? Да очень просто! Все предельно просто. «Эхо Москвы» является коммерческим проектом, и этот проект находится на самоокупаемости, в прибыли. Именно поэтому там можно получить объективную информацию о том, что на самом деле происходит. Независимое СМИ существует вне каких-либо структур, потому что не просит у них деньги. Мы не просим — и структуры, в свою очередь, ничего не просят у нас. То есть мы обязаны только нашим прямым клиентам. А эти обязательства контрагентны. Соответственно, мы лимитируем свою ответственность заранее. Как говорится, договариваемся на берегу. О чем договорились — то и будет.
Юрий Воскресенский