По Паркинсону вузы будут учить, кого попало и чему попало, пока им будут платить за процесс?
Глупо ссылаться на «законы Паркинсона». Данные утверждения являются троллингом бюрократии и современных капиталистических проблем, а не полноценной научной теорией. В СССР тоже платили за процесс, но наука была на острие прогресса. Правда, строже был контроль, но об этом нужно рассказывать отдельно. Вывод: «законы Паркинсона» – не научная теория, с таким же успехом можно ссылаться на библию, масонский заговор или инопланетян.
Лицом к бизнесу – это как понимать?
― Ориентация на бизнес – это ориентация на рынок. А рынок – непредсказуемый и неуправляемый фактор. Другими словами, при ориентации на бизнес образование в стране в долгосрочной перспективе станет плохо прогнозируемым и неподконтрольным. К тому же бизнес и народ – разные вещи. Ориентация на предпринимателей не означает учёта интереса всех граждан. Например, сейчас передовым направлением науки является генетика – основа высокой урожайности растений, лекарства от онкологии и будущего бессмертия человека. Однако сильных биологических школ и генетических ВУЗов в государстве нет, и не создаются. А зачем они? Ведь на рынке нет бизнеса, который бы занимался генной инженерией. А раз нет, то и соответствующие ВУЗы не нужны. Так может хотя бы потребности бизнеса будут удовлетворены? Так как российский рынок интегрирован в международный, то наше образование ориентируется не только на Россию, но и на западные страны. Сейчас это проявляется в том, что многие программисты, обучившись у нас, уезжают в США. Ведь там и технологии серьезней, и платят больше.
Никонов говорит о том, что завтра бизнесу будут нужны не 50000, а 500000 программистов в год, это разве можно реализовать?
― Продемонстрируем концепцию на примере программного обеспечения. Где находятся ведущие компании сферы программирования? В США. Куда едут успешные студенты? В США. Может ли предложение (по зарплате)наших бизнесменов конкурировать со Штатами? Нет. Исключением является Газпром и Роснефть. Конечно, они находят подходящих для себя студентов и даже оплачивают их учёбу. Но может ли среднестатистический российский бизнесмен вкладывать в обучение молодёжи наравне с американскими компаниями? Особенно если ввести условие, что ставка рефинансирования у нас стоит около 10%, а на западе – 0-2%, что прямо влияет на образовательные кредиты. И ещё нельзя забывать о кризисе и санкциях. Да, количество выпускников можно увеличить, но качество их всё равно продолжит падать. А западные компании по-прежнему будут забирать самые лучшие кадры. Хотя государство волевым решением способно как-то облегчить ситуацию с дефицитом специалистов.
Крупные западные компании в РФ внимательно отслеживают таланты с 1 курса и ведут их, завлекая к себе. Как приобщить средний бизнес к такому подходу сотрудничества с вузами?
― Данная постановка вопроса в корне неправильная. Строго говоря, не бизнес должен платить за образование, а государство. Конечно, в условиях рыночной экономики встаёт вопрос об участии бизнесменов. Однако нужно признать, что бизнес не способен выполнять эту роль по нескольким причинам:
1. Бизнес не постоянен и сильно зависит от конъюнктуры рынка. Одни компании сменяются другими. Студенту же нужно учиться 5 лет в институте и потом ещё набирать опыт в течение минимум года. При этом стоимость обучения даже одного человека является довольно крупной инвестицией с сомнительным итогом.
2. Ставка рефинансирования ЦБ делает игру заведомо проигрышной в сравнении с западными копаниями. Даже если исключить конкуренцию, то становится видно, что пятилетняя инвестиция при кредите 15% в год легко удваивается за период обучения. А потом ещё раз удваивается за период возвращения долга.
3. Конкуренция среди компаний за мозги приведёт не только к улучшению предложения. Ведь убрать конкурента можно и криминальными методами. Например, заставить неопытного студента подписать невыгодный договор на обучение. Заплатить преподавателю, чтобы он на экзамене завалил ученика, который идёт к конкурентам. Такое явление способно привести к криминализации образования.
4. Одно из главных явлений бизнеса – максимизация прибыли и минимизация затрат. То есть предприниматели если и будут вкладывать в образование студента, то неохотно и довольно ограниченно. Но зато, когда придёт время, они стребуют с бывшего ученика по максимуму. В целом наличие кредита на образование лучше, чем его отсутствие. Но будет ещё лучше, если образование в России станет полностью бесплатным.
5. Участие бизнеса должно быть дополнительным фактором, а не основным. В противном случае страна частично теряет контроль над системой высшего образования. То есть образование превращается в обслуживание рынка и капитала, теряет свою стратегическую роль – стимулирование науки и фундаментальных исследований.
Когда же пересекутся две параллельные линии: обучение и бизнес?
– А они уже пересеклись, вы просто этого не заметили. Это не шутка. Проблема как раз именно в том, что российской экономике хорошее высшее образование не нужно.
Чтобы не быть голословным, стоит разобрать столь важный и многогранный вопрос очень подробно. Проблема современного образования – развал промышленности СССР. Если сравнить экономику России и Советского Союза, то результаты будут не в пользу первой. Увы, капитализм показывает свою неэффективность. Зачем создавать институты, обучающие инженеров, биологов и химиков, если в стране идёт полным ходом демонтаж промышленности? Не разрабатываются новые самолёты, ракеты, двигатели и танки. ПАК-ФА, Т-14 и «новые» ракеты «Калибр» являются старыми советскими разработками, которые в СССР просто не успели принять на вооружение. А куда идти сейчас молодому учёному, врачу, учителю, инженеру? В школу идут лишь самые неудачливые выпускники (которым некуда больше) или идейные (кто хочет учить детей), к тому же в стране сокращается число школ и высших учебных заведений. Остаётся лишь частное репетиторство, но оно не способно исправить ситуацию в корне. Врачу тоже трудно куда-то попасть, ведь количество государственных медицинских учреждений тоже сокращается. А на оставшихся крайне низкие зарплаты. Однако здесь ситуацию компенсирует увеличившееся число частных клиник и зубоврачебных кабинетов. Но коммерческие лечебные учреждения никогда не заменят государственные больницы и поликлиники, так как они всегда будет менее доступными. Инженерам тоже некуда идти работать, ведь огромное число промышленных предприятий было уничтожено. К тому же все современные заводы работают с иностранными станками, поэтому если человек хочет стать успешным инженером, то ему надо учиться за рубежом, там, где эти конвейерные линии создаются и обслуживаются. А куда пойти учёному? Биологи стране не нужны, так как генетика находится на нулевом уровне. Химику будет проще, но не намного, так как Россия выпускает лишь удобрения и другие простые виды химикатов. Современные пластики, углеродные нанотрубки и другие ноу-хау капитализму не нужны, ведь они слишком затратные.
Почему много критики Сколково?
― «Сколково» – российский проект, попытка создать аналог «Кремниевой долины» США. Построен в 2010-2011 году. До сих пор не предоставил ни одной значимой инновационной технологии, которую можно было бы внедрить в промышленность. Имеются отдельные успешные разработки, но многие из них нельзя назвать инновационными или промышленно важными.
Проект критиковался ещё на стадии разработки. Среди важнейших недочётов высказывались следующие факты:
1. Проект изначально доверили не тем людям. Позже была продемонстрирована неэффективность управления, организации, а также недостатки фрагментарной кластерной структуры. Изначально был замечен странный, непрофессиональный отбор экспертов и руководителей. Вызывала сомнение и непрозрачная схема инвестирования, а также сотрудничество с мелкими компаниями-однодневками.
2. Расположение. Строить огромный проект в непосредственной близости от Москвы – довольно затратное дело. Цена гектара земли в районе Сколково колеблется около 1,5 млн. долларов. Аналогичный проект в любом другом городе стоил бы в разы дешевле. К тому же Москва – лидер по автомобильным пробкам. Существенный перенос автопотока на неподготовленный район Сколково ухудшает и без того сложную ситуацию. Наконец, в стране и так имеется сильный отток граждан из провинции в столицу, «Кремниевая долина» только усиливает эту тенденцию.
3. Проблема с землёй. «Кремниевая долина» в США имеет общую площадь в 400 000 гектар. Само же «Сколково» – около 300 гектар. Позже территория была увеличена до 375. В настоящий момент идёт речь об увеличении до 600 гектар. Однако для этого нужно выкупить земли у Ольги Шуваловой и Романа Абрамовича, на которых раньше находился совхоз «Матвеевское». Однако продажа территорий так и не была осуществлена.
4. Отсутствие спроса. В стране у бизнеса не находится интереса к разработкам, которые проводятся в Сколково. Многие из проектов хоть и являются успешными (решают поставленные перед ними задачи), но абсолютно не востребованы рынком. Частично это связано с оторванностью самих исследований от реальной жизни, с другой стороны усугубляет ситуацию низкая степень образованности у предпринимателей.
5. Не научность. Во-первых, в совете фонда полностью отсутствуют учёные. Во-вторых, хоть в структуре организации и есть консультационный научный совет, но его функции сильно ограничены и полностью подчинены руководству.
6. Не учитывается российский и зарубежный опыт. Например, велись разработки в тех направлениях, которые были признаны другими НИИ провальными и неэффективными. К тому же в ряде стран было наглядно показано, что само строительство «Кремниевой долины» оборачивается огромной коррупцией с минимальной отдачей.
7. Отсутствие критериев оценки. Но самое плохое состоит в том, что государство само не понимает, что именно оно хочет получить от «Сколково». Конечно, стране нужны инновации, но для этого надо поставить конкретные цели, назвать сроки и ответственных за их выполнение лиц. Однако неудачные проекты из «Сколково» не приводят к каким-то санкциям или уголовным делам.
Наконец, вишенкой на торте являются неоднократные громкие коррупционные скандалы. Так в чём же дело? Почему так много проблем со «Сколково»? Дело в том, что изначально была поставлена неправильная задача – то есть не возродить систему образования и научные исследования, а заработать на инвестициях.
А какими способами можно заработать? Например, такими:
1. Часть средств потратить на сомнительные разработки, а потом вывести их за рубеж. Разумеется, такие проекты не принесут стране никаких серьёзных и значимых технологий. Возможно, даже какие-то технологии будут успешными и работающими, но их роль в экономике станы всё равно останется минимальной.
2. Привлечь западных инвесторов (что уже успешно сделано). Это значит, что западные страны будут оплачивать разработки, но они же станут пользоваться достижениями. Другими словами, это работа наших учёных на другие государства, только на нашей территории. Разумеется, ведущие разработчики после успешного завершения проекта смогут покинуть нашу страну, то есть провоцируется «утечка мозгов».
3. Нельзя браться за серьёзные долговременные фундаментальные исследования. Ведь такая научная работа слишком долгая, при этом она далеко не всегда даёт прибыль. Лучше делать разработки в какой-то простой сфере, где можно начать быстро получать прибыль. Это не значит, что инновация будет плохой, она может оказаться вполне рентабельной. Просто серьёзного влияния на экономику и промышленность такая технология не окажет.
4. Сократить расходы на зарплаты учёным, на дополнительные исследования и разработки. Конечно, это негативно скажется на выпускаемом товаре. Но данное явление можно компенсировать маркетингом, а доработать продукт потом, когда появится прибыль. К тому же если заказчиком является государство, то можно вообще не обращать внимания на мелкие недочёты.
Для оценки деятельности любой «Кремниевой долины» необходимо понимать ряд моментов:
1. «Кремниевая долина» не является решением проблемы плохого образования. Если вузы выпускают мало и плохих учёных, то кто будет работать в «Сколково»? Недоучки? Если надо создать инновации, то нужно поднимать образование в целом, причём начиная со школьного уровня.
2. Наука никогда не даёт моментальной прибыли, а многие разработки требуют десятилетий исследований. Получается, что похоронить в такой «воздушной яме» можно всё что угодно. Тем более, когда организация ставит своей главной целью не помощь стране или новые открытия, а прибыль.
Частные вузы. Было много надежд на них, но что имеем?
Нужно понимать, что в вузе есть несколько важнейших составляющих, которые формируют эффективность учреждения:
- оборудование;
- система контроля;
- квалификация преподавателей.
Частные высшие учебные заведения проседают по всем этим пунктам:
1. Оборудование. Для обучения студентов иногда (не всегда) нужно сложное дорогостоящее оборудование, стоимость которого может составлять несколько сотен тысяч рублей или даже больше. Разумеется, можно обойтись и без него, но тогда практический опыт студентов падает, а вместе с ней и квалификация. При этом данные приборы не окупаются сразу. Окупаемость можно ускорить, повысив цену за обучение, но тогда ВО станет недоступным.
2. Система контроля. Одна из главных задач преподавателя – проконтролировать знания у студента, а для этого ставятся препоны: сложные вопросы, частые вызовы к доске, строгость оценки. А теперь представьте, что источником дохода преподавателя становится не государство, а студент, при этом второму нужны не навыки, а корочки. Сразу возникает коррупционная ситуация, когда ни учителю, ни ученику не нужен лишний стресс от процесса получения знаний, а взятка является взаимовыгодным сотрудничеством.
3. Квалификация преподавателей. Казалось бы, что вот тут можно наверстать и заплатить учителю гораздо больше, чем государство. Но практика показывает, что владельцы бизнеса в попытках минимизировать расходы урезают зарплаты преподавателям. Почему так? Дело в том, что выпускаемый бизнесом продукт – студенты с корочками, а для этого не нужны серьёзные образовательные программы. Достаточно падких на взятки учителей. При этом выпускать студентов со знаниями (другая категория товара) не рентабельно, ведь вложения многократно поднимутся, а прибыль вырастет несильно.
Ситуацию могли бы исправить частные вузы от каких-нибудь крупных компаний, которым нужны высококвалифицированные кадры. Однако крупнейшие предприятия страны – Роснефть и Газпром – получают доходы не от инновационных технологий, а от сырья. ВПК не настолько крупный и мощный, чтобы восполнить потребность в кадрах. В России ещё есть ряд компаний (Росатом, Ростех), которым нужны грамотные сотрудники, но таких фирм слишком мало. При этом от такой обстановки страдает по большей части студент. Худшая ситуация – закрытие вуза, из-за чего человек просто оказывается на улице без диплома, денег и с потраченными годами на фикцию. Сглаживает положение перераспределение студентов. Но это иногда имеет неадекватные черты. Например, ученик вынужден получать образование по совсем другой специальности или в каком-то отдалённом населённом пункте. Конечно, многие отказываются от таких предложений и остаются ни с чем.
Как бизнес заставить платить за студентов и нести ответственность?
― Малому и среднему бизнесу нужны квалифицированные кадры. Казалось бы, есть решение. Просто нужно, чтобы за образование студента платил бизнес, а потом бывший учащийся должен отработать в бизнесе некоторое время. Но почему такая связка не работает? Ведь на Западе эта схема существует уже давно.Разберёмся в чём проблема, и имеет ли она решение. Малый бизнес вообще не способен вкладываться в образование студента. Ведь большая часть компаний малого бизнеса банкротится за первые 5 лет, а именно столько составляет продолжительность учёбы в магистратуре (без учёта послевузовской практики). Такие риски не позволяют делать столь длительных инвестиций. Кажется, что средний бизнес должен быть заинтересован. Да, в целом так и есть. Но только опять возникает вопрос рентабельности вложений и рисков. В целом обучение студента стоит 100-200 тысяч рублей в год. Разумеется, речь идёт о стоимости обучения одного человека на довольно большом курсе (оптом, так сказать), а не об индивидуальных уроках. Итого получается, что нужно полмиллиона-миллион рублей за 5 лет. Какую прибыль могут дать такие инвестиции? Первые 5 лет – только затраты. Потом нужно ещё 1-2 года практики на предприятии. После этого бывший студент начинает работать в точности, как другие квалифицированные специалисты. Уже лучше, но это пока ещё не прибыль, а лишь возвращение инвестиций. Чтобы человек изобрёл нечто инновационное или начал приносить доход инвесторам, необходимо ещё лет 10-15. Заметьте, что речь идёт о тех предприятиях, где нужны толковые специалисты и имеют значение инновации. Прочие компании даже думать о таких инвестициях не станут. Опять же не упоминается конкуренция предложений, ведь покупают студентов не только российские, но и зарубежные компании, которые часто берут ценой и статусом.
А теперь перейдём к рискам и проблемам:
1. Нет гарантии, что студент окажется толковым. Речь идёт не о том, что он откажется работать на фирму, ведь для этих случаев есть контракт, который защитит инвестора. Проблема в самой личности студента, ведь он может кардинально измениться.
Например, потерять интерес к работе и специальности, облениться (гарантия трудоустройства расслабляет), жениться, пойти в армию или родить ребёнка (а это ещё 2 года декрета).
2. Опасно возлагать успех бизнеса на толковых сотрудников. Конечно, квалифицированные, ответственные, целеустремлённые кадры нужны, но что делать, когда такой человек решит уйти к конкуренту? Опытные бизнесмены опираются не на грамотных сотрудников, а на саму систему бизнеса, выходы на рынки, наработанные методы работы, заказы от государства. Грамотный специалист – хорошее подспорье, а не решение проблем.
3. Кризисная ситуация в стране и мире. Столь длительные инвестиции возможны лишь в странах, которые долго и интенсивно развиваются. Ведь речь идёт о 5-7 годах обучения, а потом ещё надо несколько лет для стажа. Где гарантия, что страну не накроет новая волна кризиса? Конечно, инвестиции нужны, но в сотрудников вкладываться никто не станет.
Дело в том, что данные инвестиции в сотрудников могут делать лишь крупные фирмы или организации, не имеющие рисков и конкуренции. Посмотрим на опыт США и Европы. Там основным заказчиком образованных кадров являются крупные стратегически важные предприятия, которые производят высокотехнологичную продукцию на весь земной шар. Наша страна не способна покрыть даже собственные потребности в технике и машинах, а говорить о зарубежных поставках не приходиться. Конечно, есть исключения в виде ВПК, Росатома и других фирм, но их объёмов слишком мало. По номинальному ВВП мы не входим даже в первую десятку, а нужно ведь ещё делать скидку на большую долю сырьевых отраслей. Да, у нас есть компании, которые заказывают и оплачивают обучение студентов. Например, есть удачный опыт сотрудничества МГУ и исследовательского центра «Шлюмберже». Правда второй разрабатывает и проектирует оборудование и программное обеспечение для нефтяного и газового сектора. Так что такой пример иллюстрирует проблему, а не её решение. Нужно ли подстёгивать крупный бизнес России платить за студентов? Да, необходимо. Это можно сделать льготами, сниженной банковской ставкой. В целом такие методы будут действенны. Решит ли это проблему образования и среднего бизнеса? Нет, не решит. Это поможет только крупным фирмам и лишь ограниченному числу студентов и вузов.
Новые тренды в образовании – что это и как понять их перспективность?
― Тренд в образовании очевиден. Будет продолжаться падение среднего и высшего образования, стремление реализовать Болонскую систему сохранится. Бакалавриат уничтожил эффективность у части вузов. Напоминаю, что серьёзные профессиональные знания начинают вкладываться в головы студентам с 2-3 курса. То есть сокращение обучения до 3,5 лет приводит к тому, что вместо 2-3 лет на получение специальности остаётся 6-18 месяцев. То есть в итоге вуз выпускает полуграмотного специалиста, который не имеет ни теории, ни практики. Кому он такой нужен? Ладно, если бы студент имел мощное школьное образование. Но и оно загублено безвозвратно. Вся ситуация осложняется закрытием школ и высших учебных заведений. Будут ли изменения в лучшую сторону? Нет, не будут. Ведь мощная система вузов нужна при серьёзной промышленности и науке. В России не видно ни того, ни другого.
Можно выделить несколько плачевных трендов:
1. Продолжится персонализация обучения. Раньше ученикам дали право выбора предметов, то есть сделали так, чтобы они сознательно отказывались от части программы. Следующим шагом будет устранение оценок 1-2-3-4-5, а также ликвидация критики тех учеников, которые не хотят учиться по «неинтересным» предметам.
2. Внедрение игровых методик. Сейчас обучения в виде игры требуют лишь в школах, однако первые попытки протолкнуть подобную методику и в вуз уже наметились. Данные приёмы способны повысить усвояемость материала, но при этом они обрушают самодисциплину студентов.
3. Дальнейшая коммерциализация образования. Число частных ВУЗов после проверок сократилось, но тенденцию государство не отменило. Поэтому продолжит увеличиваться количество платных образовательных учреждений. Наряду с этим повысится участие бизнеса в обеспечении студентов, но это явление примет ограниченный характер.
4. Образование уйдёт в онлайн. Сейчас программисту проще получить знания через интернет, то же самое касается многих других специальностей. В этом есть плюсы, но минусы, как и в игровой форме обучения, всё те же – падение способности к концентрации и самодисциплине.
5. Снижение уровня школьного образования. Это к ВУЗам напрямую не относится, но отражается на студентах и работе преподавателей. К проблемам надо отнести фрагментацию знаний, снижение количества часов по фундаментальным наукам. В результате число действительно квалифицированных кадров, выпускаемых вузами, из-за всего этого падает ещё сильнее.
6. Сокращение инвестиций в образование. Подвижек к увеличению зарплат школьных и вузовских учителей не видно, как и попыток поднять обеспечение учреждений. Скорее всего, тенденция продолжится. Это приведёт к тому, что в учителя будут уходить лишь безнадёжные люди, которые не могут устроиться в другом месте. А это даст снижение уровня преподавательского состава.
Не надо забывать и о главной цели Болонского процесса – сведение стандартов образования России и США, чтобы нашим студентам было проще устроиться на работу в Америке. Поэтому «утечка мозгов» не только продолжится, но и наберёт обороты.
Что делать с проблемой 8 часов – выпускники не могут так много работать после малины в вузах?
― Первая проблема состоит в том, что студенты не способны концентрировать внимание в течение 8 часов.Казалось бы, что в вузе на очном отделении они должны учиться по 5-6 часов, а потом заниматься домашней подготовкой ещё 2-3 часа. Конечно, это меньше стандартных 8 часов, но не намного. Так в чём проблема? Форма обучения в виде игры предполагает, что школьника не будут заставлять учиться, а также не станут формировать у него отношение к образованию, как к обязанности. В результате у такого «игрунка» не развивается способность к самодисциплине, усидчивости и концентрации внимания. Человек просто не в состоянии себя пересилить и заставить учиться. В вузах ситуация должна бы выправляться, но увеличение числа частных организаций, коррумпированность системы образования и уход части обучения в интернет сводит такое действие высшего учебного заведения к минимуму. Разумеется, это не значит, что все студенты дают взятки, а все преподаватели их берут. Просто далеко не все студенты после получения корочек являются психологически готовыми к работе. Ещё большую роль играет распространение интернета. Дело в том, что мозг человека не может сразу потреблять и анализировать информацию, то есть сознание может работать либо в одном, либо в другом режиме. Более того, переключение между одним состоянием и другим требует 10-15 минут. Поэтому если заполнить свою жизнь интернетом, то вскоре обнаружится неспособность к сложным и длинным рассуждениям. Широкое распространение интернета привело к тому, что человек 80% свободного времени потребляет информацию, а её анализ сведён к минимуму. В результате у многих людей (не только у молодёжи) развивается неспособность к длительной концентрации внимания на рассуждении. Такое явление в психологии получило название «Цифровое слабоумие». Но оно нереальное, это всего лишь неправильно сформированная привычка. Разумеется, данное явление особенно сильно у молодёжи, которая познакомилась с интернетом до устройства на свою первую работу или поступления в вуз. То есть речь идёт обо всех людях, рождённых после 1990 года. Конечно, это не значит, что человек обязательно будет подвержен такому действию интернета. Просто им нужно контролировать время, проведённое онлайн и ограничивать себя в этом. Однако ситуация ухудшается тем, что часть образовательного процесса выводится в интернет.
Лояльность работодателю – ранее все было заточено на лояльность системе, но почемуто в вузах даже нет намека на решение проблемы еще на этапе обучения?
― А кто сказал, что работник должен быть лоялен к работодателю? Вообще, у сотрудника цель – зарабатывать больше, а работать меньше. У бизнесмена задача прямо противоположная – заставить своих работников трудиться больше, а платить им поменьше. В итоге получается, что работник и капиталист – классы, имеющие неразрешимый конфликт.
Конечно, сейчас стали популярны различные способы мотивации сотрудников:
1. Можно объявить, что компания и сотрудники – одно целое. Поэтому цели фирмы – это цели работников, а значит, они должны работать за идею. Правда почему-то бизнесмен не соглашается давать сотрудникам процент от прибыли и платить им так же, как себе, несмотря на единство целей.
2. Можно рассказать трудящимся, что неприлично уходить раньше работодателя. Ведь он тоже работает, следовательно, каждый, кто стремится к успеху, должен продолжать трудиться. Только почему-то работники получают не так, как владелец фирмы, и труд их часто интенсивнее.
3. Некоторые внушают своим сотрудникам, что владелец бизнеса для них как отец. А поэтомуработники должны из-за уважения к руководителю трудиться усерднее. Правда,несмотря на идею «фирма – братство и семья», работодатель не хочет оставлять нерентабельных специалистов, а увольняет их.
Можно придумать ещё 100 500 поводов для лояльности, но все они окажутся фикцией. Ведь цели капиталиста и работника прямо противоположны. При этом владелец бизнеса не захочет делиться прибылью со своими сотрудниками наравне с собой, а им, в свою очередь, не интересна судьба и деятельность компании.
*Еремеев Станислав, ректор Ленинградского государственного университета им. А.С.Пушкина
Материал подготовила Кристина Фирсова