Я выстроил систему управления так, что руководители департаментов и структур обязаны решать вопросы не местах. В нашей стране люди по самым обыкновенным вопросам обращаются к президенту. Это говорит о том, что не выстроена система: человек перешагивает через мэра, губернатора, потому что не верит им или не может до них достучаться.
Что, с Вашей точки зрения, самое сложное в управлении цирком?
Цирк ― это искусство, а искусство в нашей стране, к сожалению, всегда испытывает недостаток финансирования. Что бы мы ни говорили, культура всегда финансируется государством по остаточному принципу. Денег больше не становится, я бы даже сказал, они постоянно урезаются. Особенно сильно ощущают это на себе регионы. Сейчас уже закрыто большое количество цирков, потому что ужесточились меры безопасности (и противопожарной, и антитеррористической), и те здания, которые были построены в 60-70 годах прошлого века, конечно, устарели во всех смыслах. И поэтому основная задача любого руководителя, связавшего свою жизнь с цирком, ― это поиск дополнительного финансирования. Это очень тяжело и очень сложно, во-первых, потому, что большая часть цирков находится в федеральном подчинении, а федеральные власти с трудом находят возможность поддержать их. В регионах, при заинтересованности губернатора или мэра, этот процесс идет чуть легче. В свое время губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев профинансировал цирк, хотя для этого пришлось вступить в конфликт с Германом Грефом. Смог отремонтировать цирк и губернатор Курской области. А вот в Краснодаре, Ростове и Самаре цирк уже несколько десятков лет является бельмом на глазу руководства. В Архангельске он давно вообще закрыт.
Расходы всегда понятны, непонятна система финансирования: она настолько непрозрачна, что в ближайшее время на Совете по культуре при Президенте РФ я подниму этот вопрос: из чего исходят наши власти? Конечно, Большой театр – наше всё, и я очень рад, что в стране есть учреждение, которое пользуется авторитетом у всего мирового сообщества как флагман балетного и оперного искусства. Но это всего лишь одно здание. Но есть и Росгосцирк ― на сегодняшний день самая большая цирковая компания в мире, с которой не сравним даже знаменитый цирк «Дю Солей» ― это более 40 зданий по всей нашей стране. А теперь посмотрите, как они финансируются. Бюджет Большого театра ― 4 млрд рублей, у Росгосцирка ― 1 млрд 200 млн. Где логика? Я не о том, что у кого-то надо что-то отнять. Ни в коем случае. Я рад тому, что Большой театр так финансируется, и пусть он продолжает работать во славу отечественной культуры, но это не значит, что компания в другой сфере искусства должна влачить нищенское существование.
Как вы занимаетесь оптимизацией расходов и чего достигли в этом плане?
― Большой Московский цирк является унитарным предприятием. Мы не сидим на бюджетной игле и на протяжении достаточно длительного времени получаем финансирование только на определенные строительные работы: установку наружного светового оборудования, ремонт крыши. Расходов ни на творчество, ни на развитие внешнее субсидирование не предусматриваем ― мы зарабатываем деньги сами. И для этого мне, конечно, пришлось провести сложную работу.
За 7 лет чистые доходы цирка выросли в три-три с половиной раза. Но в первую очередь это достигнуто повышением качества работы. Нам удалось увеличить поток зрителей за счет правильно выстроенного художественного стиля нашего цирка, повышения его имиджа, зрительского интереса к нему.
Оптимизация, конечно, сыграла свою роль. Например, в цирке никогда не было аутсорсинга, все работы выполнялись штатными сотрудниками. Я понял, что гораздо дешевле работать с клининговой компанией, от услуг которой всегда можно отказаться и которая заинтересована в сохранении деловых отношений, нежели содержать штат уборщиков, большинству из которых на тот момент было уже по 60-67 лет. То же самое относится к билетерам и контролерам. Я с большим уважением отношусь к возрасту, но когда уставшие от жизни люди, с гримасой на лице, встречают и провожают зрителя, то ему больше приходить сюда не хочется. Конечно, было непросто прощаться с работниками, которые, что называется, «прикипели», считали, что цирк им чем-то обязан, но мы заключили контракт с внешней компанией. Сейчас у нас работают студенты, молодые люди ― девочки и мальчики, которые улыбаются, которые счастливы, что у них появился дополнительный заработок. И они отлично с этой работой справляются. Кто-то задерживается надолго, кто-то понимает, что это не его, но в любом случае работа проведена.
Очень большую работу мы выполнили по переводу всей торговли в здании в структуру самого цирка. На сегодняшний день, я уверен, мы единственный цирк в России, который не сдает площадей в аренду. Мы производим собственное мороженое, пирожные, сладкую вату, поп-корн ― и основной поток доходов от этого аккумулируется в самом цирке. Это сразу же дало солидный прирост. Кроме того, минус арендной платы еще и в том, что потом всегда возникает вопрос, куда ушли эти деньги.
Третья составляющая ― работа с труппой. Из примерно 750 штатных сотрудников осталось 620. С остальными мы попрощались. Была определенная «каста» артистов, которые просто сидели на нашей шее: не хотели гастролировать, получали зарплату, при этом ночами работали в ночных клубах в наших же костюмах, с нашим реквизитом, с нашими животными ― и ни копейки в цирк не приносили. Естественно, им это нравилось, и они были активными бойцами за сохранение существующего положения, запугивали директора скандалами.
Существуют ли в цирке какието неписаные правила или Вы ведете целенаправленную работу с корпоративной культурой?
― Я убежден, что в цирке работают люди, по-настоящему преданные и фанатично любящие это искусство, к которым в кровь попало то, что я называю «цирковой инфекцией». Это вовлеченность, ответственность и радость за общее дело. И в коллективе таких подавляющее большинство. Они относятся к цирку как к своему дому. Как только проснулись, сразу едут сюда. В 9 утра наша столовая заполнена, потому что сотрудники завтракают здесь. Им приятно здесь находиться, они встречаются с коллегами, общаются. Да и просто вкусно. Для меня очень важна здоровая атмосфера. Цирк ― это маленький мир, который тебя либо примет, либо отвергнет. Это мир преданных искусству людей, и, если ты не примешь его правила, не вовлечешься в этот процесс, тебе самому будет некомфортно. Ты можешь быть великолепным работником, но, если будешь относиться к этому только как к работе, у тебя ничего не получится. Важна культура человека, его внутренний мир. Понятно, что в любом коллективе есть ремесленники, есть авантюристы. Но в целом я очень рад, что в Большом Московском цирке люди преданы своей работе, дорожат ей, с уважением относятся друг к другу. Нам удалось сформировать «коллектив хороших людей». Я наблюдал, как наши мужчины поздравляли с 8 Марта не только знакомых, а всех женщин, и это было приятно.
Есть ли в коллективе цирка отдельные «племена»?
― Я не строю иллюзий, что мы единый организм. Клановость, наверное, есть, люди все равно объединяются по интересам, это же не стадо, а индивидуальности. Здесь собрались не роботы, которыми можно управлять нажатием пульта, а яркие личности. Но есть то, что их объединяет. Это цирк, это искусство, и каждый идет на манеж, понимая, что от него зависит жизнь другого человека. У них разные взгляды, они по-разному смотрят на мир, но они обязаны помогать друг другу, страховать друг друга, и даже мысли не возникает, что личные отношения можно перенести на манеж. При этом я понимаю, что все равно «рыба ищет, где глубже», и любой человек прежде всего нацелен на личное пространство, на личный успех, особенно если у него есть семья.
Клановость, по-моему, будет везде, поэтому даже космонавтов на орбитальной станции не бывает нечетное количество. Давно доказано, что, если летят три человека, то двое будут против одного. Это психология, мы так устроены. Просто надо вовремя урегулировать конфликты, которые все равно будут возникать в любом обществе. Я, как руководитель, должен не давать заходить им слишком далеко. Был случай, когда из-за бытовых вопросов начали ругаться между собой и перестали находить общий язык коллеги, отработавшие плечом к плечу 12 лет. Они для меня ценны как артисты, и я начинаю искать возможность развести их по разные стороны. Это высокопрофессиональные, преданные люди, и может быть, в дальнейшем они помирятся.
Как работать с оппозицией руководству в творческом коллективе?
― Внутри цирка у меня нет оппозиции. Могут быть отдельные конфликтные ситуации. Сначала я общаюсь с людьми и кропотливо и скрупулезно пытаюсь выявить настоящие причины происходящего. Ведь они не всегда соответствуют тому, что говорят люди. Но это не оппозиция.
Оппозиция ― это структура, цель которой ― все поменять полностью. У нас есть оппозиция внешняя, какие-то непонятные мне вещи, которые вдруг появляются в цирковой жизни. Честно скажу, я перестал сотрудничать с Союзом цирковых деятелей, где действительно идут какие-то непонятные процессы, которые меня очень сильно расстраивают. Я не побоялся вступить в открытый конфликт, когда в новое правление вошел, например, внук Эмиля Кио. Эмиль Кио ― большой иллюзионист, но самое большое достижение его внука ― то, что он родился в этой семье. Он никогда не был артистом, не выходил на манеж. Можно ли считать его мнение авторитетным?
Конечно, если менеджер ― хороший продажник, ему все равно, что продавать: автомобили или мороженое. Он, как специалист, начнет быстро анализировать рынок, смотреть на ближайших конкурентов и т. д. Да, такие люди полезны в коммерческом, но не в идеологическом плане. Есть такое выражение: «Нас невозможно сбить с пути, нам все равно куда идти». Были примеры, когда директором цирка вдруг назначали бывшего директора бани, и он писал в документах: «Комплект артистов прибыл». В одном городе директором цирка стал бывший начальник колонии строгого режима, который командовал секретарю: «Введите артиста».
Кроме того, сейчас мы многое переоцениваем, и в стране появились люди, которые активно борются с цирком как с индустрией, потому что «там дрессируют животных». Меня поражает их цинизм. Их цель ― сначала избавиться от цирков, в дальнейшем ― от зоопарков, домашних животных. Кто они, называющие себя «зоозащитниками»? Мне кажется, что это люди, от природы обделенные здравомыслием или же обиженные и потому не приемлющие дрессуру. Многие из них не имеют детей, они не прошли путь понимания, что все в этом мире ― сплошная дрессура. Как бы парадоксально это ни звучало, мы все дрессируем друг друга.
Оппозиция должна иметь аргументированную позицию, состоять из людей, мнение которых можно уважать. Я постоянно аргументирую свою позицию, показываю, почему так поступил, и главное ― обозначаю конечную цель. Люди понимают, зачем я это делаю.
Что делать лидерам, чтобы не оказаться в ситуации «два медведя в одной берлоге»?
....
Эдгард Запашный
Организация интервью А. Юрова
Беседовала А. Ивина
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ НОМЕРА ДОСТУПЕН ТОЛЬКО ОФИЦИАЛЬНЫМ ПОДПИСЧИКАМ (для получения полного номера зарегистрируйтесь у нас на сайте).
© КОПИРОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ САЙТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С ПИСЬМЕННОГО СОГЛАСИЯ ПРАВООБЛАДАТЕЛЯ TP@TOP-PERSONAL.RU