Насколько, на ваш взгляд, изменилась за последние четыре года криминогенная ситуация в бизнесе? - Я думаю, что в целом криминальная составляющая уменьшилась. Другое дело, что, независимо от того, кто находится у власти, как у любого процесса, у криминогенной ситуации существуют свои законы развития. Она не может стоять на месте, просто нарастать или уменьшаться. Она приобретает какие-то иные формы. Должен сказать, что поскольку на сегодняшний день первый этап приватизации завершен, передел состоялся, поэтому оголтелой "войны" нет. Сейчас существуют планы второго этапа приватизации на 2004 - 2006 гг. Я думаю, что какой-то всплеск криминальных моментов будет иметь место, поскольку приватизации подлежат несколько тысяч федеральных предприятий, будут продаваться крупные пакеты акций. Соответственно, будет желание купить это дешевле, забрать побольше, будут применяться различного рода приемы, как этого добиться.
Буквально сегодня мы с одним из клиентов анализировали ситуацию, когда федеральное унитарное предприятие заплатило за поставку нефтепродуктов заведомо "мертвым" организациям, с которых спроса, естественно, нет. Те, кому эти деньги предназначались, их получили, но не имеют тому никаких документальных подтверждений. В результате все закончится тем, что эти деньги будут поделены, часть уйдет руководству унитарного предприятия в карман, экономика самого предприятия ухудшится, так как у него будет числиться на убытке 30 млн рублей. Соответственно, притягательность предприятия с точки зрения его покупки резко уменьшилась, при этом директор половину суммы положил себе в карман. Это один из простейших примитивных приемов, характерных для криминальной составляющей в новый этап приватизации.
Будут и набеги, и захваты предприятий. Тут, как правило, прав тот, у кого больше силовых возможностей. Все это остается, как было десять лет назад. Но что-то меняется. Однозначно сказать, что все улучшилось, нельзя. Голая, беспардонная, бандитская борьба все-таки поутихла, но стали действовать более тонко, более умно.
Вы затронули очень глобальную тему. Как в этой связи работает Конституция и арбитражная система? - Если ответить одним словом, то гораздо хуже, чем хотелось бы. Если взять систему судов, то на сегодняшний день объем материалов, подлежащих рассмотрению, гораздо больше реальных физических возможностей судов. Материальные условия существования судов и самих судей до такой степени примитивны, что люди, которые этим занимаются, как и в любой силовой структуре, делятся на две категории. Первая - совершенно никакие люди, которые готовы ничего не делать за ту смешную зарплату, которую им платят, потому что они больше ни на что не способны. И вторая категория - люди, которые не могут ничего пропустить и пальцем не шевелят без денег. Вот такая ситуация. Дела рассматриваются по формальным признакам и лежат по полгода, по году, и в результате принимаются решения, которые невозможно реализовать.
А как вам нравится такая интересная форма, как женщина-пристав? - Я бы не делил специалистов по половому принципу. В законе приставы делятся на две категории. Есть категория приставов-исполнителей, которые выполняют некие функции по осуществлению решений. Там требуется работать головой. И есть приставы, которые выполняют функции вооруженной охраны судов и других подразделений. Там нужны крепкие ребята с хорошей физической подготовкой и дисциплиной.
Недавно я проводил семинар с судебными приставами в Оренбургской области. Их было человек 400. Объем материалов огромен - за год суды прислали им 130 тысяч исполнительных листов. Средний уровень образования сотрудников - 8,5 класса. Специалист с высшим образованием один на 20 - 30 человек, в основном образование среднее и среднее техническое. Занятия начались с обучения, как оформлять письмо заявителя, т.е. самым примитивным вещам. Поэтому вопрос о женщинах или мужчинах не столь актуален, наиболее актуален вопрос: кто они такие и за что они работают? Зарплаты у них смешные. Когда перед человеком проходят огромные деньги и есть возможность так или иначе манипулировать ситуацией, возникает желание использовать свои возможности не по назначению. Если в Оренбурге все более или менее нормально, то в Москве бывают случаи, когда рядовые приставы, имеющие зарплату в 4-6 тысяч рублей, приезжают на предприятия в мехах, бриллиантах и на дорогих иномарках.
Это проблема всей правоохранительной системы, особенно в России. Некоторые эксперты считают тотальную коррупцию неотъемлемой составляющей частью любой экономики. Можно ли это же сказать о России? - Я думаю, что в России коррупция имела место и в советские, и в дореволюционные времена. Можно говорить, что это историческое явление. С другой стороны, она существует везде.
Но рыночная экономика и такого уровня коррупция - это вещи несовместимые. - Рыночной экономики как таковой в природе вообще не существует. Это некая виртуальная вещь, примерно как коммунизм. Везде существует смесь рыночной экономики с административно-государственным регулированием. В одном случае степень регулирования меньше, в другом больше. Но в любом случае это некий симбиоз. И поскольку существует доступ к государственным средствам, которые можно превратить в средства частных коммерсантов, всегда возникает возможность коррупции - сращивания коммерческих элементов с государственными чиновниками и перераспределения в корыстных целях государственной собственности в частную. Поэтому, если есть государственная собственность, в любом случае будет желание приобрести ее гораздо дешевле, чем это можно сделать на рынке.
К примеру, в Германии меньше государственное регулирование, соответственно меньше коррупции. В странах, где все зарегулировано, где ничего без чиновника не делается, коррупция выше. Я думаю, что рейтинги уровня коррупции в первую очередь основаны на анализе соотношения административного сектора и рыночного.
Как вы прокомментируете недавнее сообщение о том, что Россия в 2003 году вышла на первое место в мире по уровню преступности. - Уровень преступности отличает количество преступлений. Но трактовка преступления бывает разная. То, что у нас считается преступлением, за рубежом таковым не является. Поэтому о преступности трудно говорить.
Существуют некие мифы, что у нас стремятся скрыть преступления, а в Америке их не скрывают. Я не был в Америке и не знаю, насколько это достоверно. Наверное, существуют какие-то предпосылки, чтобы заставить людей скрывать или, наоборот, все это показывать. Например, чем больше показать преступлений, тем больше дадут денег, увеличат финансирование. У нас из роста преступности делаются другие выводы: о том, что пора тех или иных начальников снять. Отсюда идут и тенденции. Но это не позволяет делать совершенно точное сравнение.
У нас пытаются скрыть, как правило, мелкие вещи. Может быть, по краже кошелька с 500 рублями уголовные дела в Америке вообще не возбуждают. А у нас раньше дела о краже до 50 рублей не возбуждались, но если ты украл больше 50 рублей у государства, то это входило в категорию особо тяжких преступлений. В любом случае законодательство носит социально ориентированный характер, поэтому говорить о количестве совершенных или раскрытых преступлений, мне кажется, было бы некорректно. Но то, что мы не на первом месте, - однозначно.
Насколько за последние четыре года изменилась ситуация с налоговыми преступлениями? - Вопрос не имеет корректного ответа, потому что изменилось налоговое законодательство. Раньше ст. 162 - 163 УК относились к категории преступлений не особо тяжких, но близких к особо тяжким со всеми вытекающими последствиями. Произошли изменения в УК, и статьи 198 - 199 стали относиться к менее тяжким преступлениям. Соответственно, это повлияло на оценку ситуации. Еще одно усовершенствование Налогового кодекса: появилась такая позиция, как уклонение от уплаты налогов иным способом. И это дало возможность для творчества правоохранительных органов. Они придумали самое простое: в нашу эпоху тотальных неплатежей "иной способ" - это когда у тебя деньги есть, а ты налоги не заплатил. Первоначально трактовка была такая: путем изменения бухгалтерской отчетности ты занизил налогооблагаемую базу или вообще скрыл эту базу. Тогда есть состав преступления. Потом трактовку модифицировали: ты можешь все исчислить, у тебя были деньги, но, вместо того чтобы заплатить налоги, ты закупил для предприятия сырье. Это уже преступление. То есть не надо ничего вскрывать, не надо ловить преступников. Идите на любое предприятие, особенно то, которое работает на государство (потому что все неплатежи были связаны с невыплатами из бюджета), и можно возбуждать уголовное дело, даже не выходя из кабинета.
Продолжение читайте в печатной версии журнала