Гражданско-правовая ответственность работодателей за преступления, совершённые работниками

О чём речь?

Действиями работников может быть причинён достаточно серьёзный вред не только работодателю, но и третьим лицам. Причиняя вред третьим лицам, работник может значительно выйти за пределы своих должностных обязанностей, в том числе совершить действия, прямо запрещённые Уголовным кодексом под угрозой уголовного наказания.

Кому в таком случае отвечать за вред перед третьими лицами? Работодателю или работнику?

О каких ситуациях идёт речь? Приедём несколько примеров.

Интерфакс сообщает1: клиент решил воспользоваться услугами автомойки и оставил мойщикам своё авто (представительского класса) вместе с ключами. Сотрудник автомойки в состоянии алкогольного опьянения взял этот автомобиль покататься и разбил его. Работник был осуждён по статье «Угон». Автовладелец оценил ущерб почти в 3 млн рублей2.

В «Российской газете» была опубликована статья под названием «Коллектор поджёг двухлетнего ребёнка, чтобы выбить долг у его деда»3. При этом, как указывает авторитетное издание, «…подобный случай с коллекторами, которые не видят границ, в Ульяновске не первый…». Коллектор осуждён за покушение на убийство.

С точки зрения закона потерпевшим причинён моральный вред, и они вправе требовать его компенсации.

Та же «Российская газета» сообщает: «…персонал супермаркетов по подозрению в воровстве продолжает избивать подростков и старушек. Некоторые резонансные уголовные дела по обвинению сотрудников магазинов дошли до суда. Так, продавщицу петербургского магазина, которая заперла покупательницу в морозильной камере, приговорили к полутора годам условно и тут же амнистировали… Ни суды, ни уголовные дела не останавливают ни работников супермаркетов, ни покупателей. Информация о конфликтах и стычках по стране появляется в сводках происшествий почти каждый день» 4.

Отметим, что и в этом случае потерпевшие вправе требовать денежной компенсации за вред здоровью.

«Московский комсомолец» сообщает: «Крупное ограбление совершил сотрудник ЧОП»5. Три сотрудника ЧОО перевозили крупную сумму денег. Один из них воспользовался тем, что два его коллеги зашли в обменный пункт, и уехал на автомобиле, в котором находилось деньги.

В рамках расследования трагедии, произошедшей в Кемерово в торговом центре «Зимняя вишня», в настоящее время также нескольким лицам предъявлены уголовные обвинения: в том числе задержан сотрудник ЧОО, который, по предварительным данным следствия, после получения сигнала о пожаре отключил систему оповещения.

Что общего во всех вышеописанных ситуациях? Представляется, что во всех вышеуказанных случаях работники значительно выходили за пределы своих должностных обязанностей и причинили вред.

Очевидно, что в должностных инструкциях автомойщика мы не встретим обязанности устраивать гонки в состоянии алкогольного опьянения на автомобиле клиента; в инструкциях коллекторов и персонала супермаркетов не встретим обязанности причинять вред здоровью людей; в инструкциях охранников не увидим обязанности совершать хищения на рабочем месте.

Рассмотрим судебную практику, которая достаточно разнообразна.

Дела гонщиков-автомойщиков часто встречаются в судебной практике.

Типичный пример ― апелляционное определение Тульского областного суда от 06.07.2017 по делу № 33-2174/2017. Суть дела такова: истец передал свой автомобиль на принадлежащую ответчику (ИП) автомойку. После чего гражданин М. (по утверждению истца ― работник автомойки) с территории автомойки осуществил угон его транспортного средства и совершил на нём ДТП. Решением суда первой инстанции с ответчика (ИП) была взыскана довольно значительная сумма ― почти 1,5 млн рублей. Возражая против удовлетворения иска, ИП указывал, что он не является надлежащим ответчиком по делу, поскольку трудовой договор с М. не заключался и последний не являлся его работником, а также, что услуги по мойке автомобиля и чистке салона истцу не оказывались. Допросив двух свидетелей, суд пришёл к выводу, что между ИП и гражданином М. фактически сложились трудовые отношения. ИП, которому истцом было передано транспортное средство для оказания услуг по химчистке салона автомобиля, не возвратил его заказчику в том же техническом состоянии, в котором данное транспортное средство было ему передано, следовательно, именно ИП несёт ответственность за вред, причинённый его работником М. при исполнении им трудовых обязанностей.

Иная позиция высказана в постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 08.06.2016 по делу № А65-10523/2015. Из решения суда следует, что С.А.Ф. работал в ООО «М» в должности мойщика. С.А.Ф. произвёл полировку кузова автомобиля, после чего взял без спроса в администраторской ключи от автомашины и совершил поездку по городу, где попал в ДТП. Согласно отчёту, стоимость ремонта авто составила более 2 млн руб. Суды отказали во взыскании данной суммы с ООО «М», мотивировав такое решение тем, что виновным в причинении вреда является С.А.Ф. Неправомерное завладение автомобилем без цели хищения (угон), осуществлённое непосредственно С.А.Ф., является результатом преступного умысла именно данного лица и не может рассматриваться как причинение вреда при исполнении лицом трудовых (служебных) обязанностей. При совершении угона автомобиля С.А.Ф. действовал не как работник ООО «М», а как правонарушитель, в противоречии с должностными обязанностями и целями деятельности автомойки. Соответственно, С.А.Ф. и должен нести материальную ответственность за вред, причинённый его преступными действиями.

Quis custodiet ipsos custodes? (лат. Кто устережёт самих сторожей?)

Рассмотрим постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 12.03.2014 по делу Ф07-623/2014. Суть дела такова: ИП обратилась с иском о взыскании ущерба с ООО «К». В качестве основания иска указала: между ИП и ООО «К» был заключён договор охраны имущества (услуги по выявлению, предупреждению и пресечению преступлений и нарушений общественного порядка) в ювелирном магазине ИП.

В период действия договора на охраняемом объекте была выявлена недостача. Далее была проведена инвентаризация, материалы которой направлены в отдел полиции, где было возбуждено уголовное дело. В ходе расследования уголовного дела было установлено, что кражу совершил Р.Г.Г. – работник ООО «К». Кражу Р.Г.Г. совершил в тот период, когда он непосредственно осуществлял охрану имущества ювелирного магазина. По факту хищения в отношении Р.Г.Г. вынесен обвинительный приговор.

Судами трех инстанций в удовлетворении требования к ООО «К» отказано, поскольку хищение принадлежащего предпринимателю имущества является результатом преступного умысла работника и не может рассматриваться как причинение вреда при исполнении лицом (работником) трудовых (служебных) обязанностей. Признаки противоправного поведения самого работодателя отсутствуют.

Определением ВАС РФ от 09.06.2014 по делу № ВАС-7427/14 отказано в передаче данного дела для пересмотра в порядке надзора.

Иной подход отражён в постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.12.2016 по делу № А45-263/2016. Суть дела такова: работник ООО ЧОО «А» - охранник Ш.И.А., действуя в рамках договора охранных услуг, сопровождал бригаду инкассаторов ОАО «И». В ходе такого сопровождения Ш.И.А. тайно похитил инкассаторскую сумку с находящимися в ней денежными средствами, за что приговором мирового судьи был осуждён по ч. 1 ст. 158 УК РФ (кража). Истец обратился с иском к ООО ЧОО «А» о взыскании денежных средств, похищенных Ш.И.А. Решением суда первой инстанции в иске было отказано со ссылкой на самостоятельную ответственность Ш.И.А. Суд апелляционной инстанции согласился с такой позицией. Однако суд кассационной инстанции указанные решения отменил, а иск полностью удовлетворил и взыскал с ООО ЧОО «А» денежные средства.

Определением Верховного Суда РФ от 20.04.2017 № 304-ЭС17-2941 отказано в передаче дела № А45-263/2016 в Судебную коллегию Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства.

В каких случаях работодатель будет отвечать за преступные действия работника, а в каких не будет?

Приведённая судебная практика не даёт однозначного ответа на поставленный вопрос.

В Российской Федерации нет уголовной ответственности юридических лиц, в связи с чем судьи (размышляя об ответственности работодателя) могут увидеть следующие посылки:

• уголовной ответственности юридических лиц нет,

• в должностных инструкциях работников нельзя писать обязанность ― совершить какое-либо преступление,

и прийти к выводу:

• за любое преступное поведение работника гражданскую ответственность должен нести сам работник.

Это размышления строго позитивистского толка. И не всех судей они устраивают, поскольку, видимо, не соответствуют экономическим реалиям. Во-первых, работник может оказаться вообще не в состоянии реально возместить причинённый ущерб ввиду отсутствия каких-либо активов. Кроме того, работодатель в состоянии взять на себя повышенный риск, поскольку может осуществлять усиленный контроль за работником, а также может распределить финансовый риск преступного поведения работника ― включить такой риск в себестоимость производимых товаров или услуг. С точки зрения экономического анализа права позитивистский подход вызовет возражения с точки зрения доктрины лучшего ответчика (respondeat superior)6.

С другой стороны, выбор ответчика по критерию наличия бо́льшего количества активов может привести к необоснованным искам. Например, в США случаи подачи подобного иска могут называть «теорией большого кармана». Например, когда человек получает огнестрельное ранение, он подаёт иск не к стрелявшему, а к корпорации - производителю револьверов в надежде на больший размер взыскиваемой суммы.

Если рассматривать уголовное право, то в целом в англо-саксонском праве достаточно хорошо разработана теория, когда преступные действия работника являются преступными действиями корпорации. Например, в США первое обвинение корпорации в убийстве было предъявлено в 1978 году генеральным атторнеем штата Индиана. Расследование установило, что руководство компании выпустило автомобиль в продажу, зная, что его бензобак расположен в опасном месте и может взорваться при столкновении7. 6 апреля 2008 года в Соединённом королевстве Великобритании вступил в силу акт «О корпоративном убийстве и непредумышленном причинении смерти» (The Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act 2007), согласно которому убийство может совершить юридическое лицо.

Однако подобный подход в современной России может вызвать жаркие споры из-за теории юридических лиц. По крайней мере, сразу на ум приходят слова о том, что юридическое лицо ― фикция без рук и ног, и самостоятельно никаких действий совершить не может. Впрочем, существует множество других теорий.

Вопрос о том, при каких условиях вредную деятельность следует считать деятельностью определённого лица, поднимался ещё в дореволюционном праве. Например, А.С. Кривцов указывал8, что ответственность за вред падает на лицо, в интересе которого вредная деятельность совершается. То есть поднимался вопрос о цели вредоносной деятельности. Кривцов указывал следующее: даже при полном отсутствии момента вины момент цели является вполне достаточным для обоснования ответственности. В этом отношении существенно важно, чтобы эта деятельность совершалась именно в его интересе.

Нашёл ли место такой подход в современной правоприменительной практике? Можно предположить, что именно такой подход был применён в Постановлении Президиума ВАС РФ от 10.11.2011 № 6773/11 по делу № А10-1940/2010. Суть дела такова: между муниципальным образованием и ООО «М» был заключён муниципальный контракт на постройку дамбы. Для производства работ были необходимы камни. ООО «М» поручило своему работнику заготовить камни в отведённом для проведения работ месте. Однако через три дня заготавливать камни в этом месте стало невозможно, и работник по собственной инициативе решил добыть камни из расположенных неподалеку каменных курганов. Данные каменные курганы являлись памятником археологии, поставленным на государственную охрану. В результате действий работника были уничтожены 11 памятников археологии. Приговором суда работник был признан виновным в уничтожении памятников общероссийского значения (ч. 2 ст. 243 УК РФ). Президиум ВАС РФ постановил взыскать убытки с ООО в пользу муниципального образования.

В англо-саксонском правопорядке существует теория «замещающей ответственности» (vicarious liability), которая исходит из того, что вышестоящее лицо отвечает за преступное поведение своих сотрудников, поскольку и при приёме на работу, и при организации труда проявило небрежность, которая привела к совершению преступления. Однако при этом необходимо установить, что:

• намерение совершить преступление должно быть хотя бы частично мотивировано стремлением принести пользу корпорации9;

• физическое лицо, виновное в преступлении, действовало в интересах (не обязательно финансовых) юридического лица.

При этом выгода для корпорации может быть не только наличной, но и потенциальной10.

Вопрос «вины» достаточно хорошо проработан в немецком законодательстве. Там работодатель освобождается от ответственности, если он докажет, что отсутствует его вина либо отсутствует причинная связь. При этом вина работодателя привязана к надлежащему выбору работника, то есть работодатель должен удостовериться в его пригодности для поручаемого задания, к приобретению надлежащего оборудования и поддержанию его в рабочем состоянии, а также к должному руководству и контролю за исполнением. Кроме того, работодатель может доказать, что отсутствует причинная связь между возникшим вредом и его виной при выборе исполнителя и при контроле за ним или что ущерб возник бы и при проявлении такой заботливости. При этом данную причинную связь не следует путать с доказыванием отсутствия причинной связи при установлении противоправности деяния работника, где проверяется, наступил бы вред, если работник действовал в соответствии с установленными требованиями безопасности11.

Если работник совершает преступление на «глазах у корпорации», то есть в присутствии других работников, которые не пытаются ему помешать, то и в таком случае гражданская ответственность также может быть возложена на юридическое лицо. Рассмотрим пример из российской практики: причинение вреда здоровью покупателя охранником магазина (апелляционное определение Верховного суда Республики Башкортостан от 09.07.2013 по делу № 33-8455/2013). Суть дела такова: покупатель Г. был задержан в магазине ЗАО «Ф» при попытке кражи шампуня. Работник данного магазина Х. применил по отношению к Г. меры, не регламентированные его должностной инструкцией, а именно нанёс Г. телесные повреждения, от которых Г. через некоторое время скончался. Суд взыскал с ЗАО «Ф» компенсацию морального вреда в пользу родственников Г. При этом суд указал, что ряд сотрудников магазина ЗАО «Ф» видели и знали о том, что работник Х. задержал гражданина Г. при попытке кражи шампуня, а также знали или предполагали, что Х. применял по отношению к Г. меры, не регламентированные его должностной инструкцией. Однако никто из сотрудников магазина, в должностные обязанности которых, в том числе, входит сообщение правоохранительным органам о выявлении лиц, совершивших или покушающихся на совершение хищения, в соответствующие органы не сообщил, никто из сотрудников магазина, видя состояние Г. после нанесения ему Х. телесных повреждений, скорую медицинскую помощь не вызвал, против препровождения избитого Г. без оказания медицинской помощи из помещения магазина на улицу никто из сотрудников магазина не возражал.

То есть момент одобрения, в том числе и последующего, преступного поведения работника также может отразиться на ответственности юридического лица.

Рассмотрим ещё одно дело, где, по мнению автора, сошлись многие из вышеописанных доводов различных теоретических положений.

Гражданин Е. в ночь на 27 апреля 2009 года в помещении московского супермаркета убил и ранил несколько человек из пистолета. На момент совершения этого преступления Е. являлся действующим сотрудником милиции – начальником ОВД, но не находился при исполнении должностных обязанностей (преступление было совершено после полуночи). Оружие, из которого было совершено преступление, не являлось штатным оружием Е. и было незаконно приобретено им. За совершённое преступление Е. приговорён к пожизненному лишению свободы.

Одна из потерпевших подала иск в Тверской суд Москвы12, требуя взыскать моральный вред за действия Е. с казны Российской Федерации.

Российские суды в иске отказали, мотивировав свои решения тем, что государство не должно нести ответственность за действия Е., так как он действовал не как должностное, а как физическое лицо.

Тогда потерпевшая обратилась в Европейский суд по правам человека. ЕСПЧ прямо указал13, что данное дело касается причинения вреда представителем государства за пределами его служебных обязанностей.

При этом ЕСПЧ встал на сторону потерпевшей, указав, что преступление совершил сотрудник милиции, чья личность не была вовремя правильно оценена ― руководителям не удалось адекватно оценить его личность, и, несмотря на его психические и неврологические нарушения, они предоставили ему доступ к боеприпасам, которые привели к данному инциденту.

Однако на довод заявителей о том, что любое судебное решение о возмещении ущерба непосредственно Е. останется неисполненным (поскольку, будучи осуждённым к пожизненному заключению, он не будет иметь каких-либо источников дохода, и, следовательно, будут отсутствовать средства для взыскания долгов по решению суда) ЕСПЧ ответил следующим образом: заявителями не было предоставлено никаких доказательств в поддержку этого довода, и в любом случае предполагаемая исполнимость решения выходит за рамки рассматриваемого ЕСПЧ дела.

Подводя итог написанному

Подводя итог написанному, можно отметить, что пока на законодательном уровне отсутствуют ясные критерии разграничения того, в каких случаях за преступное поведение будет нести гражданскую ответственность сам работник, а в каких случаях это будет делать его работодатель. Многочисленные аргументы как в пользу одной стороны, так и в пользу другой стороны можно почерпнуть в упоминавшихся в настоящей статье теоретических положениях.