Дело «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации» в практике разрешения жилищных споров

В соответствии с принципами правового государства, закрепленными Конституцией Российской Федерации, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом.

Постановление Конституционного Суда

Российской Федерацииi

Пока Россия является членом Совета Европы и Европейской конвенции о защите прав человека, однозначно российские суды исполняют и будут исполнять решения ЕСПЧ.

А.В. Коновалов,

министр юстиции Российской Федерацииii

Постановлением Европейского Суда по правам человека от 18 ноября 2004 г. по делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации» удовлетворена жалоба гражданки России Прокопович М.С., поданная против Российской Федерации: Суд единогласно постановил, что со стороны Российской Федерации в отношении заявителя имело место нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также обязал Россию, как государство-ответчик, выплатить Прокопович М.С. 6 120 евро в качестве компенсации морального вреда и за понесенные судебные расходы и издержки в пересчете на российские рубли по курсу, действующему на день выплаты, плюс любые возможные налогиiii.

Согласно ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция) каждый человек имеет право на уважение его жилища. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности, или защиты прав и свобод других лиц.

Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 ноября 2004 г., вынесенное по делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации», является одним из решений Европейского Суда, имеющим значение для правильного толкования закрепленного в ст. 8 Европейской конвенции права каждого человека на уважение его жилища и соответственно для разрешения споров, возникших из жилищных отношений (жалоба № 58255/00).

В данном постановлении (п. 36) Европейский Суд по правам человека сослался на прецедентное право конвенционных органов относительно того, что есть понятие «жилище» в свете ст. 8 Европейской конвенции: концепция «жилище» по смыслу ст. 8 Европейской конвенции не ограничена жилищем, занимаемым на законных основаниях или в установленном законом порядке. «Жилище» − это автономная концепция, которая не зависит от классификации в национальном праве. То есть, является ли место конкретного проживания «жилищем», которое бы влекло защиту на основании п. 1 ст. 8 Европейской конвенции, зависит от фактических обстоятельств дела, а именно от наличия достаточных продолжающихся связей с конкретным местом проживания (см. постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Бакли против Соединенного Королевства» (Buckley v. United Kingdom) от 25 сентября 1996 г., Reports 1996-IV, §§ 52−54, Доклад Европейской Комиссии по делу «Бакли против Соединенного Королевства» от

11 января 1995 г., § 63; постановление Европейского Суда по делу «Джиллоу против Соединенного Королевства» (Gillow v. United Kingdom) от 24 ноября 1986 г., Series А, N109, §46; решение Европейской Комиссии по делу «Уиггинс против Соединенного Королевства» (Wiggins v. United Kingdom) от 8 февраля 1978 г., DR 13, р. 40).

В рассматриваемом постановлении делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека признал жилищем заявителя квартиру ее гражданского мужа, в которой она проживала с ним без оформления брака и без прописки с 1988 г. до его смерти в 1998 г. и из которой была впоследствии выселена во внесудебном порядке, как проживающая без законных оснований, поскольку не являлась официальной супругой нанимателя квартиры и не имела права на продление договора найма после его смерти. Ордер на данную квартиру был выдан третьему лицу.

Действительно, в соответствии с Жилищным кодексом РСФСР, в редакции от 28.03.1989 г., действующей на заданный период времени, договор найма прекращается смертью одиноко проживающего нанимателя. Вместе с тем, если совместно с нанимателем проживают члены его семьи, они пользуются наравне с нанимателем всеми правами и несут все обязанности, вытекающие из договора найма. Совершеннолетний член семьи нанимателя в случае смерти нанимателя имеет право требовать признания его нанимателем по ранее заключенному договору найма вместо первоначального нанимателя. Однако членами семьи нанимателя являются супруг нанимателя, их дети и родители. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы, а в исключительных случаях и иные лица могут быть признаны членами семьи нанимателя, если они проживают совместно с нанимателем и ведут с ним общее хозяйство (ст. 53, 88 Жилищного кодекса РСФСР).

Наниматель вправе вселить в занимаемое им жилое помещение своего супруга, детей, родителей, других родственников, нетрудоспособных иждивенцев и иных лиц, получив на это письменное согласие всех совершеннолетних членов своей семьи.

Граждане, вселенные нанимателем, приобретают равное с ним и остальными членами его семьи право пользования жилым помещением, если эти граждане являются или признаются членами его семьи и если при вселении между этими гражданами, нанимателем и проживающими с ним членами его семьи не было иного соглашения о порядке пользования жилым помещением (ст. 54 Жилищного кодекса РСФСР).

Распространение гражданских браков явилось одним из факторов, повлекших увеличение количества дел о признании членом семьи умершего нанимателя и праве на жилье.

Прокопович М.С. также обратилась в суд с иском о признании членом семьи ее гражданского мужа и признании недействительным ордера на спорную квартиру, выданного третьему лицу. Однако решением районного суда в удовлетворении требований

Прокопович М.С. было отказано, поскольку она не предоставила доказательства признания за ней ее гражданским супругом права на спорную квартиру, сохранила за собой прописку по иному адресу и в спорное жилье вселилась с нарушением порядка, предусмотренного ч. 1 ст. 54 Жилищного кодекса РСФСР.

Кассационная инстанция оставила решение районного суда без изменения. Надзорные жалобы, поданные Прокопович М.С., также были оставлены без удовлетворения.

Исчерпав все предусмотренные национальным законодательством средства защиты, Прокопович М.С., в соответствии ч. 3 ст. 46 Конституции Российской Федерации, обратилась в Европейский Суд по правам человека, указав на нарушение ее права, предусмотренного ст. 8 Европейской конвенции, − права на жилище.

По утверждению заявителя, спорная квартира стала ее жилищем в 1988 г., когда она вместе со своим гражданским мужем вселилась в предоставленную ему квартиру как член его семьи − член семьи нанимателя. Она предоставила финансовые документы, подтверждающие, что они вместе заботились о квартире: несли бремя расходов по хозяйству, оплачивали за жилье и коммунальные услуги, приобретали вместе предметы домашнего обихода. Прокопович М.С. также указала, что почтовая корреспонденция для нее поступала на почтовый адрес спорной квартиры. Ее доводы подтвердили свидетели. Факт действительного проживания заявителя в спорной квартире был установлен судебными постановлениями, вынесенными по ее иску. Учитывая в совокупности все указанные фактические обстоятельства и не обсуждая вопрос о наличии у Прокопович М.С. законных оснований для проживания в спорной квартире после смерти гражданского мужа (этот вопрос был решен российскими судами не в ее пользу), Европейский Суд по правам человека заключил, что заявительница имела достаточные и постоянные связи с рассматриваемой квартирой для того, чтобы эта квартира могла рассматриваться как ее «жилище» по смыслу ст. 8 Европейской конвенции. Выселение заявительницы из этого жилища представляло собой вмешательство в ее право на уважение жилища.

В постановлении от 30 ноября 2006 г. по жалобе № 12 793/02 по делу «Серегина (Seregina) против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека отметил, что наличие жилища в целях Европейской конвенцией зависит от существования достаточных и продолжающихся связей человека с конкретным местом проживанияiv.

Обозначенная Европейским Судом по правам человека правовая позиция относительно концепции «жилище» имеет значение, прежде всего, при разрешении жилищных споров о признании права пользования жилым помещением, о признании утратившим право пользования жилым помещением и снятии с регистрационного учета, о выселении из жилого помещения.

При исследовании обстоятельств дела доказывается (лицами, участвующими в деле), устанавливается (судом) наличие (отсутствие) достаточной и продолжающейся, сильной связи между человеком и помещением для того, чтобы оно могло рассматриваться в качестве «жилища» в свете ст. 8 Европейской конвенции. В качестве существенных характеристик такой связи отмечаются: чувство места − ощущение причастности к какому-то месту; чувство связи − ощущение, возникающее, когда последовательность впечатлений от объекта не прерывается; чувство идентификации − сродни чувству места, но более интимное, личное, привязанное к конкретному жилью; чувство ориентации − легкость узнавания; чувство уединения − возможность защиты от нежелательных контактов; чувство порядка − возникает при стабильной, предсказуемой и управляемой среде; чувство

масштаба − ощущение комфорта, уюта, возникающее в соразмерной человеку среде; чувство покоя − ощущение защищенностиv.

Так, по гражданскому делу по иску граждан к администрации муниципального образования о признании членами семьи нанимателя, признании права пользования жилым помещением и по встречному иску администрации к гражданам о выселении без предоставления другого жилого помещения, суд надзорной инстанции отменил решения нижестоящих судов об отказе в удовлетворении исковых требований граждан и удовлетворении встречного иска администрации о выселении, акцентировав внимание на том, что спорная квар­тира, нанимателем которой являлся умерший дядя истицы, стала ее домом с 1998 г., когда она вселилась в нее со своим мужем и ребенком, и в которой впоследствии родился еще один ребенок, истица же несла расходы по хозяйству и коммунальные платежи, т. е. имела значительные и длящиеся (10 лет) связи со спорной квартирой, рассматривающейся как ее «жилище» по смыслу ст. 8 Конвенцииvi.

Иная ситуация. До настоящего времени имеется жилье, на которое граждане, многие годы проживающие в нем и с должной степенью заботливости относящиеся к нему, своевременно вносящие все необходимые жилищно-коммунальные платежи, не имеют никаких документов, кроме регистрации по месту жительства: документы по разным причинам не были оформлены при вселении и в последующем. Желая оформить свои права, они обращаются в суды с иском о признании (установлении) права владения и пользования жилым помещением на условиях социального найма. Установление среди прочих обстоятельств наличия достаточных и продолжающих связей человека с конкретным помещением позволяет удовлетворять предъявленные гражданами исковые заявленияvii.

Вместе с тем сформулированная Европейским Судом по правам человека концепция «жилище» актуальна и при разрешении иных споров.

Так, при рассмотрении гражданского дела по иску граждан к администрации города об обязании организовать обследование их квартиры на предмет пригодности для постоянного проживания в соответствии с Положением о признании помещения жилым помещением, жилого помещения непригодным для проживания и многоквартирного дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкцииviii, возник вопрос о том, является ли занимаемое гражданами помещение жилым помещением.

Истцы полагали, что занимаемая ими квартира должна быть признана непригодной для проживания, поскольку не отвечает требованиям, предъявляемым к жилым помещениям, и в обоснование своих требований указали, что они проживают семьей в квартире, расположенной в здании средней школы. Она была предоставлена истице для проживания более 10 лет назад в соответствии с решением профсоюзного комитета школы и администрации в связи с трудовыми отношениями. Согласно техническому паспорту здания школы данное помещение является жилым и представляет собой двухкомнатную секцию с отдельным входом. Истцы зарегистрированы по месту жительства в данном помещении. За все время своего проживания они регулярно оплачивали коммунальные услуги.

Ответчик в проведении обследования отказал, поскольку рассматривал это помещение как нежилое: оно не стоит на техническом учете как отдельное жилое помещение, а здание, в котором оно находится, является нежилым строением. Поскольку помещение, в котором проживают истцы, не является жилым, обязанность по проведению обследования на предмет его непригодности для проживания отсутствует.

Суд признал несостоятельным вывод о том, что помещение, занимаемое истцами, относится к нежилым помещениям. Обосновано такое решение как нормами национального права (Жилищный кодекс РФ (ч. 1 ст. 1)), Основами жилищного законодательства Союза ССР и союзных республик (ст. 24, 39, регулирующие порядок предоставления жилых помещений), так и нормами международного права: использован п. 1 ст. 8 Европейской конвенции в контексте понимания концепции «жилище» в соответствии с п. 36 постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации». Суд указал, что «по всем имеющимся документам, занимаемое истцами помещение предоставлялось и использовалось ими как жилое. Это помещение представляет собой единственное жилище истцов, которое они используют в этом качестве более 27 лет. При таких обстоятельствах, они вправе рассчитывать на содействие органов местного самоуправления в реализации их жилищных прав − как лиц проживающих в жилом помещении, находящемся в муниципальной собственности в составе здания»ix.

Суд кассационной инстанции оставил данное решение без изменения, указав, в том числе, что «как положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, так и разъяснения Европейского Суда по правам человека правильно применены судом первой инстанции при разрешении иска, поскольку согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Россия, ратифицировав Конвенцию, признала не только ее положения, но и юрисдикцию Европейского Суда по правам человека в качестве международного органа по защите прав и свобод человека, решения которого обязана исполнять»x.

В 2001 г. отмечалось, что «несколько ссылок на Европейскую конвенцию и практику Европейского Суда по правам человека в актах высших судебных органов России есть не более чем указание на наметившуюся тенденцию»xi.

В настоящее время применение Европейской конвенции – это более распространенное явление. Положения Европейской конвенции и решения Европейского Cуда по правам человека перестают восприниматься правоприменителем как нечто чуждое: все больше распространяется практика их использования лицами, участвующими в деле, − для обоснования правовой позиции, судом, − при вынесении постановления. Применение Европейской конвенции и решений Европейского Cуда по правам человека в целях защиты прав − сегодня это реальность.

_________________________

Для справки

Конституция Российской Федерации ввела общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации в правовую систему России, установила приоритет международного договора в случае, когда им установлены иные правила, чем предусмотренные законом, определила, что права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются в Российской Федерации в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права (ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17).

В российских законах появились нормы, предусматривающие отмену судебных постановлений, если они нарушают права и свободы человека и гражданина, гарантированные Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерацииxii; единство судебной системы в нашем государстве обеспечивается, в том числе и применением всеми судами общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерацииxiii.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Европейская конвенция) является одним из важнейших международно-правовых актов в области защиты прав человека и, в силу ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, как международный договор, составляет неотъемлемую часть правовой системы Российской Федерации. Она была принята 4 ноября 1950 г., ратифицирована Российской Федерацией Федеральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ и вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 г. – в день передачи ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы.

Принципиальным отличием Европейской конвенции от иных международно-правовых актов о правах человека является то, что на основе ее положений создан механизм контроля − за соблюдением закрепленных в ней прав и свобод − Европейский Суд по правам человека.

Государство обязуется исполнять окончательные постановления Европейского Суда по правам человека по делам, в которых оно является стороной (ст. 46 Конвенции).

Обязательства государства состоят, во-первых, в принятии мер индивидуального характера, направленных на устранение нарушений прав, предусмотренных Европейской конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя: кроме денежной компенсации, чаще всего это пересмотр национальными судами судебного постановления. Во-вторых, в принятии мер так называемого общего характера, которые преследуют цель предотвращения в будущем нарушений, подобных тем, что были допущены в конкретном деле. Это предполагает анализ причин, приведших к нарушению Европейской конвенции и разработку вариантов их устранения. Кабинет министров Совета Европы следит за тем, чтобы принятые меры соответствовали выводам, содержащимся в решении Европейского Суда по правам человека. Это может быть изменение законодательства, изменение правоприменительной, в том числе, судебной практики.

Российская Федерация, согласно Федеральному закону от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ, в соответствии со ст. 46 Европейской конвенции признала ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Европейской конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерацииxiv.

Ратифицируя Европейскую конвенцию, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов. Таким образом, как и Европейская конвенция, решения Европейского Суда по правам человека − в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Европейской конвенции прав и свобод, − являются составной частью российской правовой системы. Они должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами − при применении соответствующих норм праваxv.

Ориентирами при применении Европейской конвенции и решений Европейского Суда по правам человека являются правовые позиции Верховного Суда России, закрепленные в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г.

№ 8xvi, а также в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от

10 октября 2003 г. № 5xvii.

i Постановление Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 "О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики", Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 "О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта", постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 "Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа", Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября