О. С. Виханский, декан МГУ
ЗАЧЕМ ЛЮДИ ИДУТ НА MBA…
Ранжирование бизнес-школ по престижности, с точки зрения будущих студентов или абитуриентов, естественно, в значительной мере определяется тем, что учащийся получит на выходе, то есть какая средняя заработная плата у него будет. Но существует и другой критерий престижности школы-бизнеса — это ранжирование школ по уровню их академичности, то есть по тому, насколько преподаватели признаны как лидеры в области своей дисциплины, в области бизнес-образования, насколько они востребованы в бизнес-сообществе в качестве консультантов, насколько известны в академическом сообществе, когда они пишут статьи в ведущих журналах, публикуют учебники, по которым учатся в стране. Дело в том, что, поступая в школу бизнеса, любой абитуриент, если он нормально понимает смысл своего дальнейшего обучения, прекрасно понимает, что школа бизнеса — это не столько образование, которое он там получит, сколько те возможности, которые для него откроются в будущем. А возможности всегда сидят только в людях.
О каких людях идет речь?
а) Те, с кем он будет учиться.
Это новое сообщество, в которое он попадает. Выпускники бизнес- школ потом по жизни идут вместе, друг другу помогают, друг с другом советуются и общаются;
б) Те преподаватели либо приходящие бизнесмены, которые ведут мастер-классы. То есть те, с кем он вступит в контакт.
На Западе в отличие от России преподаватели ведущей школы бизнеса имеют очень большой вес в бизнес-сообществе. К их рекомендациям, к их протекциям очень сильно прислушивается бизнес. Любой поступающий в такую школу бизнеса прекрасно понимает, что если он хочет попасть в какую-то престижную компанию и иметь хороший дальнейший карьерный путь, иметь возможность апеллировать к влиятельным и сильным людям, ему нужно поступить в ту школу, где преподаватели, сотрудники имеют очень серьезную позицию, серьезное влияние в бизнес-сообществе. Поэтому заработная плата на выходе — это в каком-то смысле универсальный показатель, который легче всего измерять. Но в значительной мере, все-таки, для многих это позиционирование школы в бизнес-сообществе, потому что ясно, что из какой-то школы попадете, допустим, на Уолт-Стрит, а из какой-то — в крупные промышленные компании. Это имеет очень большое значение. Что касается нас, то у нас постепенно начинают проявляться эти параметры. И исследуя, что дает школа бизнеса своим ученикам, существенным показателем выступают связи и контакты, которые здесь получают.
Сейчас у нас нет понятия «слушатель». Мы всех называем студентами. Даже если человеку 50 лет — все равно он студент. Он пришел учиться, значит, должен жить по всем законам студента. Ко мне они не так часто обращаются, потому что соблюдают дистанцию, не то чтобы боятся меня, просто считают, что ко мне нужно обращаться в чрезвычайных ситуациях. Тем не менее ко мне обращаются с просьбой помочь устроиться на хорошую работу или познакомить с кем-нибудь, написать какую-нибудь рекомендацию или письмо и т. д. Я знаю, что с целым рядом других преподавателей они решают и свои бизнес-проблемы, приглашают их в качестве консультантов. Эти преподаватели открывают им двери в бизнес-сообщество и так далее.
Мы проводили исследование, которое показало, что при получении бизнес-образования происходит существенное повышение заработной платы. У нас на сайте висят результаты исследования наших выпускников. На Западе существует два однозначных критерия: а) ранг школы среди школ бизнеса. Если она среди Top-Five, то ясно, что жизнь обеспечена.
Необязательно, что я получу сразу высокую заработную плату, но я потом по жизни все равно буду топ-менеджером; б) заработная плата, которая будет на выходе.Обычно по этому критерию связаны ранжирования школы: по ее престижности, значимости и заработной плате выпускников. Просто по заработной плате легче оценивать, при проведении рейтинга школ бизнеса. У нас это начинает срабатывать, но не в такой мере, как в Америке.
СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ
Поэтому они с гораздо большим вниманием относятся к тем, кто получает MBA за рубежом. Они знают, что многие из них пытались поучиться там и вылетели, так как учиться там надо серьезно и ответственно. Поэтому зарубежное MBA они признают, а наше, российское, — пока не очень.
Сейчас сложилась неопределенная ситуация, при которой мне очень трудно понять, зачем люди идут на MBA… К нам, насколько я понимаю, многие приходят получить образование, понимая, что это открывает им некие серьезные перспективы, потому что школа проранжирована, студенты, с которыми они учатся, определенным образом позиционированы, и потому что могут получить дополнительное образование.
«БЕЛЫЕ» И ПРОЗРАЧНЫЕ
Мы очень серьезно подходим к отбору студентов. Я боюсь сказать про все наши школы бизнеса, но, по крайней мере, те, кого я знаю, принимают практически всех, кто может платить после проведения так называемого собеседования. Набор проводится и в процессе обучения. У нас категоричные группы, очень строгие требования подачи документов, рекомендаций, изучения анкет, серьезные экзамены. Мы обращаем внимание на многие моменты. Во-первых, жестко проводим у себя в школе принципы подготовки этичных менеджеров, то есть менеджеров, которые исповедуют принципы цивилизованного бизнеса. Цивилизованного в плане загрязнения окружающей среды и всех остальных негативных последствий глобализации. Когда я написал статью в американский журнал, они мне ее вернули, потому что им очень не понравилось словосочетание «цивилизованный бизнес», и попросили заменить его этическим бизнесом. Мы очень четко смотрим на то, чтобы к нам приходили люди, которые уже находятся в компаниях, где бы так или иначе эти принципы исповедовались. Мы пытаемся определить их аналитический взгляд.
К нам однажды поступал человек, и у нас сложилось мнение, что он является торговцем оружия крупного масштаба, ведь у нас единственная легальная страна в криминале. Абитуриент сказал, что купил квартиру около МГУ специально, чтобы у нас учиться. Но мы его не приняли. Он долго возмущался, мы, конечно, нашли аргументы. Но людей, насчет которых у нас возникают сомнения, что с их бизнесом что-то не так, мы не принимаем, даже если они являются очень состоятельными.
Поэтому уровень дохода нас не очень волнует. У нас в принципе одна из самых дорогих программ, если человек готов платить такие большие деньги и может платить, значит, у него с доходами все нормально. Нас гораздо больше интересует его отношение к бизнесу, к жизни и то, в какой компании он работает. Поэтому наши студенты в основной массе как раз из тех компаний, где все проводится по «белой» схеме. Кстати, наиболее успешные российские компании — это те компании, в которых уже все «забелили». Они прекрасно понимают, что гораздо выгоднее платить «по-белому», гораздо выгоднее платить налоги, и все при этом развивается гораздо лучше.
Они легче привлекают заемные средства, могут получить огромные синдицированные кредиты, легче взаимодействуют с международными финансовыми организациями. Вести нормальный бизнес — это выгодно, как доказала история. В 90-е годы казалось, что вести ненормальный бизнес — это нормально, но тогда идеология бизнеса была другой. А как только все включились в глобальные процессы, процесс стал налаживаться. Динамизм целого ряда наших крупных компаний, который мы наблюдаем, все же имеет свои основы. Это привлечение к огромным заемным средствам, размещение на фондовых рынках. Если у тебя что-то «не белое», ты никогда не получишь кредитов, никогда не выйдешь на эти рынки. А привлекая деньги, они пойдут скупать по миру предприятия, строить новые предприятия. Люди поняли, что правильно платить заработную плату тоже хорошо.
Многие приняли кодекс этики у себя в компании и пытаются ему следовать, потому что хотят быть нормальными, прибыльными. Хотя на Западе тоже можно найти очень крупные компании цивилизованного бизнеса, в которых царит огромный обман. Человек есть человек, но в целом наличие транспарентности или прозрачности очень важно для бизнеса. Я взаимодействую с теми, кто имеет очень крупные бизнес-структуры, и там руководство озабочено как раз тем, чтобы ввести транспарентность, потому что это сразу же будет мощным шагом к снижению издержек.
Внутреннее воровство идет огромными темпами: недоучет, пропажи, нарушения… Все в силу чего? Нетранспарентности. Как только собственники делают компанию прозрачной, она становится более эффективной. Это просто изменение парадигмы бизнеса, которое у нас произошло. Все борются за прозрачность, потому что им нужно конкурировать на рынке.
КАЧЕСТВО = ПРЕПОДАВАТЕЛИ
Не существует идеи, что стоимость программы связана с уровнем издержек. Есть некоторые элементы, которые завязаны на издержки, когда мы объясняем, что программа стоит существенно дороже, потому что мы возим на стажировку за границу. Стажировка за границей — это довольно дорогое удовольствие. На самом деле цена определяется спросом и предложением. Это та ценность, которую мы даем и которая определяется качеством образования.
Что она в себя включает?
Это та атмосфера, в которой мы находимся. Должны быть качественные инспектора, менеджеры и так далее, которые не говорят:
«Я не знаю, придите завтра». Наши абитуриенты рассказывают просто удивительные ситуации:
«Мы ходим в другие школы, там с нами говорить не хотят. Сидят тетеньки или мужички и говорят: «В коридоре все написано — иди, читай». Вот такой советский стиль. У нас нет даже понятия «обеденный перерыв». На все звонки к нам с вопросами должны даваться полные ответы. Сказать «Я не знаю» невозможно. Если что-то не знаешь, нужно сказать: «Подождите, сейчас я выясню». Первый контакт играет для поступающих очень большую роль. То же в процессе учебы. Абсолютно весь наш аппарат должен быть максимально любезен, и самое главное — максимально пытаться решить проблемы студентов или ответить на все имеющиеся вопросы. Это стоит дорого. Людям надо платить нормальную заработную плату, чтобы они не ушли работать в другую компанию. Поэтому наши сотрудники получают заработные платы не по меркам вузов, а по меркам компаний.
Качество преподавания — это состояние аудиторий, состояние технического фонда и так далее. У нас очень хорошие аудитории с
хорошей мебелью, хорошее оборудование. Все это стоит денег, но это тоже часть качества. И самая главная часть качества — преподаватели. У нас нет поточных занятий для 200, 250 человек. У нас в группе 30 человек. Понятно, что издержки на преподавателя,
Если проанализировать, из чего складываются затраты, то это — обеспечение качественного образования, очень хорошая охрана и масса других моментов. Мы организовываем различные социальные мероприятия для своих студентов. Они играют в футбол, мы возим их на пикники… Это все требует затрат и входит в качество их пребывания в школе. Но цена, тем не менее, определяется на рынке. Если студенты готовы платить такую стоимость, мы еще повышаем ее. Когда мы открыли первую программу МВА в 2001 г. и стали выходить на рынок, мы прекрасно понимали, что нас не знают, а уже существует масса бизнес-школ в АНХ, в Плехановском, в Высшей школе экономике. Тогда мы установили достаточно невысокую цену на свое обучение.
В процессе обучения ко мне пришли два парня: один — вице-президент очень крупного банка, другой занимал высокую позицию в крупной западной компании. Они сказали: «Мы хотим дать вам совет. Существенно поднимите цену, и вы получите другой контингент».
Мы подняли цену и сразу получили больше студентов. Почему? Потому что на низкую цену часто идут люди, которые не очень хотят учиться. Думают так: «Заплачу — получу свой диплом». А учиться за большие деньги идут люди, у которых серьезные ожидания, требования. Но бывают и такие, которые думают: «Я заплатил и гуляю».
После повышения цены конкурс начал расти, стали приходить более качественные студенты. Но мы хотим, чтобы могли учиться не только те, у кого есть деньги, но и те, у кого нет денег, но кто может взять учебники. У нас есть программа, которая называется «Кредо». Это замечательная программа, и я поражаюсь, почему все не берут ее на вооружение. Она заключается в том, что наши учащиеся должны выплачивать кредит за обучение после его окончания, когда начнут работать. Ясно, что мы ничего на этом не заработаем, а они выиграют при условии инфляции. И главное — не нужно никакого залога. Сдал экзамен — получай кредит. На бакалавре и магистратуре мы лимитируем рост цен величиной кредита, который могут получить в «Кредо». Мы могли бы существенно поднять цены, но мы их не повышаем, потому что иначе отсечем возможность обучения для тех, у кого нет денег, но кто хотел бы и может хорошо учиться. У нас уже 25% тех, кто учится по «Кредо». Стоимость программы определяется не затратами, а ее ценой. Цена определяется качеством, которое нам дают на рынке. Для того чтобы повышать качество, нам нужно получать больше денег. Мы получаем больше — повышаем заработные платы сотрудников, повышаем оплату преподавателей, создаем дополнительные условия для студентов.
АСЫ ДЛЯ МВА
Я считаю, что проблема качества бизнес-образования — это очень специфическая категория, двухслойная, так как в нем два потребителя. Есть потребитель — студент. Для студента качество образования состоит в качестве учебного процесса. Мы четко говорим, что образование — это не то, что дает преподаватель, а те изменения, которые происходят в студенте. То есть они приходят сюда, чтобы измениться. Задача бизнес-образования — сделать студентов еще более конкурентоспособными на рынке труда, в компании и т. д. Поэтому качество образования у нас полностью определяется тем, насколько растет конкурентоспособность наших студентов, а она связана с несколькими моментами: а) его квалификация, то есть что он умеет; б) его качество как бойца (что гораздо более важно).Он должен уметь бороться, добиваться поставленных целей и так далее. Из того, что он хорошо знает язык или компьютер, никак не следует, что он добьется всего. Для того чтобы добиваться, нужно быть серьезной личностью. В образовательном процессе мы используем очень много технологий, которые развивают личностные характеристики. Некоторые навыки не так важны, гораздо важнее личностные качества: умение работать в коллективе, лидерские качества, креатив, умение создавать что-то новое, уверенность в себе… Без уверенности в себе человек никогда ничего не добьется. Умение четко формулировать свою цель. Это все не столько квалификации, сколько развитие личности.
Технология обучения у нас очень сильно отличается от того, что существует в других школах. Мы говорим студентам, что MBA — это не возможность вас научить, это возможность дать вам научиться, что совершенно разные вещи. Это не преподаватели, которые учат, а студенты, которые учатся. Преподаватель должен помочь научиться. Поэтому технология обучения у нас резко отличается от всех остальных школ бизнеса. Качество — это их развитие; насколько удается развить, повысить потенциал наших студентов для их дальнейшего карьерного роста.
Другой потребитель — компании. Для нас, с одной стороны, потребителем является студент, так как именно он платит деньги за свое образование и развитие. Но, с другой стороны, есть еще один потребитель — это компании, потому что студент, которого мы выдвигаем на рынок, является продуктом для компании. Поэтому качество наших студентов как продукта — это как раз то, что нужно компании. Здесь возникают некие серьезные проблемы, потому что, как ни странно, компаниям, за редким исключением, нужны такие сильные, креативные люди.
Очень многим нужны просто хорошие исполнители. И вот это очень серьезная коллизия, которая возникает при обучении студентов. У меня ментальный конфликт с кадровыми службами компаний. Если можно говорить об устойчивой ахиллесовой пяте нашего бизнеса, то это кадровые службы. Здесь часто возникает серьезная проблема. Нам говорят: «Вы готовите слишком умных и продвинутых — нам такие не нужны». Мы стараемся работать с достаточным кругом компаний, стараемся понять, что им нужно. У нас, например, есть специализированная программа MBA производственной системы, предназначенная для менеджеров производственных предприятий, руководителей очень крупных цехов, участков, директоров предприятий, то есть тех, кто в производстве. Программа ориентирована на развитие их понимания, чтобы они потом внедряли это в производственную систему.
Студентам, которые у нас учатся, вначале непонятно, зачем их сюда притащили, потому что не они платят, за них платит компания. У них чуть ли не советское понимание повышения квалификации, которое сводится к тому, что приезд в Москву на обучение означает возможность погулять. На самом деле мы заставляем их учиться, и через некоторое время они входят в процесс, понимают задачи этого обучения. Сейчас мы открыли программу с европейской школой бизнеса в Германии по логистике. Эта программа ориентирована на логистические компании. Они прислали нам 15 человек. Там легче реализовывать эту программу, потому что там ясна потребность клиента. И они довольны, и программа сориентирована в значительной мере не только на студента, на его развитие, но еще и на потребность компании. В программе есть упор на конкретные квалификации, конкретные знания, навыки и так далее.
Когда просто работаешь на рынок, возникают проблемы, при которых компании не требуются такие продвинутые сотрудники, которых мы готовим. Но, конечно, мы не будем опускаться ниже. Поэтому у проблемы качества две стороны: а) качество для студента как человека, который будет бороться и добиваться успеха; б) качество, которое требует компания.
Проблема качества — это многослойная проблема. Существует противоречие между качеством для компаний и качеством образования для студентов. В том случае когда мы не работаем на конкретные компании, мы делаем упор на качество образования для студентов. Мы считаем, что они наши основные «покупатели». А там, где работаем с программой по заказу компаний, выстраиваем ее в соответствии с теми требованиями, которые предъявляет компания. В этом случае образование несколько модифицируется.
Качество преподавателей, которых требует бизнес, — это самый больной из существующих вопросов. У нас практически не осталось классических преподавателей из МГУ. Преподаватели с экономического и других факультетов приходят и пересказывают учебники, а студенты настолько быстро развиваются, настолько продвигаются, они эти учебники уже тысячу раз прочитали. Те, кто к нам приходит, отзанимались по этим учебникам на тренингах в компании, за границей… Поэтому академические преподаватели не тянут. Есть небольшое количество таких, которые присутствует на рынке в Москве, но не связывают себя жестко ни с одной школой, мы стараемся их привлекать. Часто они достаточно дорогие и сначала отказываются работать с нами, потому что у нас есть жестко прописанные тарифы, и мы платим только по ним. Но потом они все-таки приходят и остаются, потому что у нас классные студенты и классный учебный процесс, который, как они сами говорят, им нравится. Любой преподаватель как нормальный артист: ему хочется поработать с нормальными студентами. Вторая причина их интереса к нашей школе — понимание того, что их капитализация на рынке существенно зависит от того, куда их приглашали преподавать. В своей анкете они пишут, что преподают в школе бизнеса в МГУ, и в этом случае они как бы компенсируют на рынке то, что мы им не доплачиваем здесь.
Мы в основном пытаемся привлекать для преподавания людей из бизнеса, которые получили MBA за границей. Они приходят со своими сохранившимися конспектами, кейсами, учебными материалами. Курс, который они преподают, например «Финансы», они модифицируют. А главное — многие из них работают в соответствующей отрасли. Если преподаватель работает, например, финансовым директором в компании, он берет ту методологическую основу, которую получил в Америке, и наполняет ее содержание своей работой в компании. У нас довольно много таких людей, и они говорят: «Я бы с удовольствием работал просто преподавателем и не работал в компании, если бы мог заработать столько, сколько получаю в компании». Некоторые все же отдают предпочтение работе в школе по сравнению с работой в компании. У нас «золотой фонд» — это ребята, которых мы разыскиваем и которые проучились на Западе, работают в компании и готовы преподавать. Если посмотреть на наших преподавателей — это так называемые практики, но очень специфические. Преподаватели, которые занимаются только преподаванием, — это те, кого можно пускать только на очень абстрактные, базовые курсы. Такие, как микро-, макроэкономика. В бакалавриате у нас классические преподаватели, в магистратуре — уже 50 на 50. А на MBA выпускать преподавателей, пересказывающих учебник или новости, которые видели по телевизору вчера, несерьезно. Там должны быть асы.
Есть еще одна категория преподавателей, которых мы активно приглашаем, — преподаватели из западных школ бизнеса. Стараемся искать тех, кто говорит по-русски. Есть довольно много тех, кто уехал, проучился и остался преподавать. Если нет преподавателя, говорящего по-русски, мы организуем занятия с переводом. Для производственной системы у нас больше половины программ ведут западные преподаватели на английском языке с переводом, студенты привыкают и работают. Магистры и бакалавры слушают эти курсы без перевода, потому что они должны знать английский язык. А на MBA уровень знаний английского языка еще маловат.
ГУЛЯЕМ САМИ ПО СЕБЕ
Сначала мы даже не думали о том, как будут расти доходы наших выпускников после обучения. В основном думали о том, что они будут гордиться престижным образованием, дипломом. Потом провели исследование, результаты которого опубликованы на нашем сайте. Доходы наших студентов очень сильно растут буквально после окончания обучения. Есть примеры, когда доходы выросли в два раза. Довольно многие меняют работу, потому что не имеют возможности расти внутри одной компании: в компаниях еще не отработаны карьерные схемы, как это сделано на Западе. Там получение степени MBA означает автоматическое продвижение по службе и заработной плате. У нас этого нет. Поэтому учащиеся оканчивают нашу школу и часто переходят в другие компании. А так как дефицит кадров на рынке очень высок, найти работу не составляет трудности. Цифры по росту заработных план выпускников МВА удивительны даже нам, мы не ожидали такого заметного роста.
Конечно, в значительной мере этот рост связан с переходом в другие компании. Очень многие из наших выпускников переходят к своим коллегам, с которыми вместе учатся. Часто бывает, что они никуда не переходят, но совместно открывают бизнес. Сейчас в Москве появилась такси-служба «Командир», которую открыли наши ребята. Это такие элитные такси. При этом они остались работать в своих компаниях менеджерами. Я думаю, что этот бизнес приносит им больше дохода, чем работа менеджером. Но они не ушли в этот бизнес с головой, потому что им хочется делать карьеру в крупной компании, а зарабатывать деньги они могут и в другой области. Доходы у них существенно выросли благодаря тому, что они встретились, обсудили бизнес-идеи. Сейчас даже дипломные проекты превращаются в реальный бизнес. Если бы люди не ощущали, что они эти деньги «отобьют», было бы гораздо меньше желающих идти учиться. У нас жесткий отбор, и мы порой отчисляем своих студентов. Сейчас окончился первый семестр MBA, и мы потеряли четырех человек из тридцати одного.
Мы требуем от студентов посещения занятий, выполнения домашних заданий. И тем не менее у нас есть конкурс, к нам стремятся, значит, что-то получают. В целом все разговоры про то, что у нас уже продвинутое, хорошее бизнес-образование, — это просто красивые, сладкие сказки.
Наше бизнес-образование еще существенно отстает от того, что есть в мире. Оно совершенно неоднородно, существуют единицы, про которых можно считать, что они более или менее нормально учат, а основная масса… Одни делают вид, что учат, а другие делают вид, что учатся. И в конце им выдают диплом, который никакой ценности не имеет. Я считаю, что это профанация, которая бросает тень на саму идею.
К счастью, мы не входили ни в какие ассоциации. Мы, как киплинговский кот, гуляем сами по себе, живем своей школой. Мы ориентируемся на западные школы, до которых нам еще очень далеко. У нас хорошие партнеры, с которыми мы очень интенсивно развиваем партнерские отношения. Сейчас наши обучающиеся MBA поедут на стажировки в Бостон, Канаду, Милан, Японию. Это все партнерские школы. Я уже не говорю про бакалавров и магистров, которые постоянно по семестру проводят за рубежом. Мы хотим подтянуть наше качество образования за счет того, чтобы подтянуть потенциал партнера. Это тоже очень важный момент.