― Что «светит» сотруднице, сдавшей следствию братьев Магомедовых? Почему часто подчинённые даже топового уровня идут на сделку с правоохранителями?
Антон Макейчук, адвокат юридической компании Tenzor Consulting Group
― Вопрос сотрудничества со следствием очень многогранен. Подчинённые даже топового уровня идут на сделку с правоохранителями, как правило, по одной причине: хотят избежать или минимизировать наказание в отношении себя, поскольку сами тоже виновны, либо следствие убеждает их в этом.
Относительно судьбы людей, которые идут на сделку, следует заметить, что всё зависит от того, в каком статусе находится указанное лицо ― в статусе свидетеля или подозреваемого (обвиняемого).
В случае когда лицо уже является подозреваемым (обвиняемым), работает законный механизм защиты прав лица, согласившегося идти на сделку, который регулируется уголовным процессуальным законодательством (гл. 40.1 УПК РФ).
Так, в соглашении, наряду с другими условиями, обязательно должны быть указаны действия, которые подозреваемый (обвиняемый) обязуется совершить (например, дать показания на соучастников или рассказать о своей роли и действиях в совершении преступления), а также смягчающие обстоятельства, которые могут быть применены в отношении подозреваемого (обвиняемого) при соблюдении последним условий и выполнении обязательств, указанных в досудебном соглашении о сотрудничестве.
Таким образом, сотрудничество со следствием не является гарантией избежать наказания за совершённое преступление.
В случае же когда лицо, решившее пойти на «сделку» со следствием, находится в статусе свидетеля, оно может рассчитывать только на устные договорённости со следствием без каких-либо законных гарантий. Как правило, лицу предлагают рассказать всё обо всех взамен на то, что оно останется в статусе свидетеля и, соответственно, к нему не будут применяться меры пресечения, в том числе в виде заключения под стражу. Практике известны разные прецеденты по исполнению своих устных обязательств со стороны следствия.
Дмитрий Гаранин, руководитель департамента юридической группы «АТЛАНТ»
― Тема «сделок» с правоохранительными органами весьма актуальна. Как такового определения «сделки» с органами в уголовно-процессуальном законодательстве не существует, однако в контексте околоюридических бесед этот термин, как правило, применяется в двух различных значениях. Первое, собственно, соответствующее легальному уголовно-процессуальному институту заключения досудебного соглашения о сотрудничестве с лицом, привлекаемым к уголовной ответственности. Второе ― не вполне корректное, но тем не менее бытующее, применяемое к показаниям свидетелей, изобличающих тех или иных лиц в совершении неких действий. И здесь важно отметить, что в случае со свидетелем ни о каких правовых последствиях речи в принципе идти не может, поскольку судопроизводство в отношении него не осуществляется.
При этом может сохраняться риск последующего предъявления обвинения свидетелям, и примеров таких немало, однако в каждом конкретном случае это вопрос наличия у следствия достаточных, подтверждённых доказательствами оснований полагать, что такое лицо причастно к совершению преступления. В этом значении подобное поведение сложно назвать сделкой, предполагается, что человек даёт показания, проявляя тем самым свою активную гражданскую позицию. Однако имеют место случаи, когда действия самих свидетелей очень тесно граничат с преступными, и данное обстоятельство само по себе может явиться мотивом для дачи изобличающих показаний, поскольку отказ от дачи показаний или дача их в ином разрезе может оказать существенное влияние на оценку этих действий со стороны следствия.
Досудебное же соглашение о сотрудничестве заключается между прокурором и подозреваемым (обвиняемым), целью такого соглашения для последнего является максимальное смягчение наказания: в этом случае оно не сможет превысить половины максимального размера, предусмотренного санкцией статьи УК. Таким образом, основным мотивом «сделки» со следствием в этом значении является возможность облегчить собственную участь. При этом сам факт заключения соглашения не может гарантировать применения условного осуждения, назначения наказания ниже низшего предела, отсрочки наказания и т. д. Эти вопросы разрешаются судом, хоть и с учётом данного обстоятельства, но всё же на основании оценки характеристик личности, обстоятельств совершения преступления, степени общественной опасности как самого осуждённого, так и совершённого им преступления.
Владимир Горелик, председатель Московской коллегии адвокатов «Горелик и партнеры»
― В российском уголовном законодательстве нет правовых механизмов, позволяющих освобождать от уголовной ответственности участников преступных групп, сдавших правоохранителям своих партнёров по криминальному бизнесу. Законом предусмотрена возможность прекращения уголовного дела или отказа в его возбуждении в отношении лиц, совершивших преступления, лишь в строго определённых случаях, например в случае примирения сторон, вследствие амнистии, при истечении сроков давности привлечения к уголовной ответственности и т. д. Однако лиц, изобличивших своих бывших соучастников, законодательство такими льготами не наделило. Именно поэтому, несмотря на сделку со следствием, а также на сдачу следствию изобличающей информации и документов, Лейла Мамедзаде была задержана, и очевидно, что её заслуги перед следствием не перевесят букву закона и не позволят избежать суда. Конечно, закон рассматривает подобные старания как смягчающие уголовную ответственность обстоятельства.
Однако в этой ситуации нельзя прогнозировать вынесение в отношении неё мягкого приговора ввиду непоследовательности судебной практики и отсутствия чётких законодательных ориентиров в области правоприменения по таким делам. Можно вспомнить достаточно много случаев, когда суды были не очень лояльны к обвинителям от криминала и, сравнив на весах правосудия их заслуги в деле очищения общества и масштабы корыстной деятельности, назначали реальное лишение свободы и на немалые сроки. В каждом случае всё происходит строго индивидуально в зависимости от складывающейся конъюнктуры, включающей уровень интересантов уголовного дела, активности потерпевших, влиятельности подсудимого, общественного резонанса преступления, наличия руководящих указаний со стороны контролирующих органов и пр. Однако у страха глаза велики. И подчинённые даже топового уровня, не понимая реальных механизмов, запускающихся после очередного признания, под эмоционально-психологическим, но не всегда корректными и законными напором и обещаниями следствия, сдают изобличающую информацию и соучастников в надежде на индульгенцию от совершённых грехов.
Таким образом, уже традиционно главными составляющими признательных показаний являются эмоциональная неустойчивость и правовая безграмотность потенциальных фигурантов, усугубляемые несовершенством закона и судебной практики, регулирующих одну из важнейших частей правовой системы, обеспечивающую самоочищение общества и развитие правосознания его членов.
Андрей Толстых, адвокат коллегии адвокатов Defence
― Досудебное соглашение о сотрудничестве ― это уже далеко не новация в современном правосудии. Ещё в 90-х годах в отношении задержанных членов преступных группировок, при отсутствии каких-либо явных доказательств причастности к преступлениям, сотрудники РУБОП практиковали нечто подобное: понятийно договаривались с задержанными, что тот, кто даёт признательные показания, в том числе и на руководителей группировки, получает в суде условное или минимальное наказание. Зачастую это слово сдерживалось, и так были получены первые приговоры, например, в отношении членов Ореховский ОПГ.
Тогда же появилась и основная проблема показаний, полученных при подобной сделке со следствием, ― достоверность. Зачастую человек, попав в руки силовиков и спасая себя, был готов подтвердить всё что угодно, подписывал, не читая и не думая, а когда доказательств всё равно было недостаточно, то «досудебщики» в любой момент совершенно случайно могли вспомнить что-нибудь столь необходимое следствию.
Ложь во спасение как была проблемой 20 лет назад, так и остаётся ей по сей день. И несмотря на то, что сейчас есть такое понятие, как досудебное соглашение, ― это всё равно «сделка». Одна сторона получает менее суровое наказание или даже свободу, другая получает необходимые показания. И в наших правовых реалиях суд под сомнение подобные показания вряд ли поставит.
Практику получения признательных показаний сейчас мы наблюдаем повсеместно, как правило, эти показания ведут от нижнего звена к высшему. Показания «досудебщиков» тщательно согласовываются с органами следствия и несут максимально обвинительный уклон. Любую версию защиты, любые нестыковки можно «скорректировать», стоит только лицу, заключившему досудебное соглашение о сотрудничестве, «случайно» вспомнить как раз недостающие следствию моменты.
Что же касается дела Магомедовых, то, как следует из СМИ, в их деле лицом, сотрудничающим со следствием, оказалась их подчинённая. Какими могли быть условия этой «сделки», станет известно, скорее всего, в суде, но уже и сейчас можно предположить, что один из пунктов этого соглашения ― свобода. Лейла Мамедзаде на свободе, в статусе свидетеля и активно сотрудничает со следствием.
Братьям инкриминируется преступление в сфере экономики, и показания, данные их подчинённой – генеральным директором «Сумма групп», могут иметь огромное значение. Вполне вероятно, что Мамедзаде и будет основным или одним из основных свидетелей обвинения и в дальнейшем продолжит сообщать следствию всё новые и новые сведения по делу, оставаясь, естественно, на свободе. Полагаю, что истинными мотивами сотрудничества будут не раскаяние и желание помочь следствию и не цели справедливого суда, а та самая сделка, где обе стороны получают то, что им больше всего необходимо...
Антон Матюшенко, управляющий партнер «Матюшенко и партнеры»
― Исходя из той информации, которая озвучена в СМИ, ключевой свидетель ― Лейла Мамедзаде ― являлась генеральным директором, то есть занимала руководящий пост и могла принимать ключевые решения в деятельности компании. Однако, помимо больших возможностей, руководящие должности несут в себе, как правило, и много ответственности, а также и уголовно-правовые риски. Поэтому топ-менеджерам назначают более высокие заработные платы, чтобы избежать возможных хищений, вывода средств, вывода контрагентов и т. д. Но не всегда этого достаточно…
Топ-менеджеры идут на сделку с правоохранительными органами вынужденно, так как сами попадают в такую ситуацию, когда у них не остаётся другого выбора. Иначе им грозит серьёзная ответственность ― уголовная. Хотя на практике довольно часто бывает так, что правоохранители вводят в заблуждение о реальности уголовного преследования либо о серьёзности такой ответственности. Например, человеку грозит штраф или условный срок, но ему обещают 10 лет лишения свободы, унижения, лишения, голод, грязь и т. д. и т. п. Таким образом человека склоняют к определённым действиям.
Когда же попавшемуся на крючок в действительности угрожает ответственность в виде больших сроков лишения свободы, ему ничего не остаётся, как заключить соглашение с правоохранительными органами, если ему выдался такой шанс, чтобы «сторговать» для себя более выгодные условия ценой продажи своих компаньонов, работодателей, товарищей и др.
Рассматривая личность свидетеля, можно предполагать два варианта. Первый вариант ― она могла быть агентом правоохранительных органов и участвовала в спланированной спецоперации, где её целью было проникновение и получение доступа к источнику информации (документация, знание схем, ключевых участников и др.). Так как у братьев могли быть конкуренты и недоброжелатели из мира власть имущих, такой сценарий мог быть воплощён в реальности. В любом бизнесе можно найти какие-либо прегрешения, тем более в крупном. Поэтому конкуренты могли инициировать подобные действия. Хотя крупный бизнес всегда находится под прицелом ― либо более голодных, либо более сильных.
Второй вариант: Лейла была введена в заблуждение, либо запугана, или иным образом потеряла контроль над ситуацией и стала управляемой марионеткой. Оперативными сотрудниками разрабатывались различные версии и варианты, и, возможно, Лейла попалась на чём-либо, например всплыли её старые грешки, как бывает довольно часто. С помощью определённых рычагов правоохранительные органы стали ею управлять либо сделали ей такое предложение, от которого невозможно отказаться. И она уже была вынуждена играть по другим правилам и на стороне другой команды.
Сказать, что ей светит в данный момент, трудно, так как для этого необходимо обладать достаточным объёмом реальной информации, а не слухами и предположениями. Можно лишь предполагать некоторые варианты.
Если она агент, тогда никакой ответственности ей не грозит, так как она участвовала со стороны закона и её действия были направлены на пресечение деятельности преступной группы.
Если она свидетель на данной стадии процесса, то это не гарантирует, что этот статус не изменится в последующем. Да, она может остаться в этом статусе, если в её действиях отсутствуют признаки какого-либо преступления. Но, с учетом её должности, она могла подписывать определённые документы, принимать некоторые решения, которые могут быть частью объективной стороны преступления, в отсутствие которых совершение преступления было бы невозможно. Тогда она определённо будет считаться причастной к совершению преступления, и ответственность будет зависеть от роли и степени её участия, а также от полезности информации, представленной ею правоохранительным органам.
Материал подготовила Ольга Прудовская