Из-за долгов на торги выставлены активы одного из крупнейших лендлордов региона — группы «Фаэтон»
Сбербанк объявил о дате продажи с молотка земель холдинга «Фаэтон», который контролирует семья предпринимателя Сергея Снопка, — четырех участков в Гатчинском районе Ленобласти. Активы, цена которых превышает 220 млн рублей, будут выставлены на аукцион 10 октября.
Под контролем холдинга до кризиса находилось около десятка сельскохозяйственных активов: ОАО «Ударник», ОАО «Сатис», СПК «Ям-Тесово», ЗАО «Копорье», ОАО «Верево», ОАО «Остроговицы». Часть из них были действующими совхозами. Только «Остроговицы», на которые претендует банк «Финансовый капитал», за счет продажи молока приносили до 200 млн рублей выручки в год.
В разгар кризиса банки-кредиторы «Фаэтона» предъявили требования о погашении долгов. Крупнейший среди них Сбербанк, которому «Фаэтон» задолжал 1,2 млрд рублей. Другим 12-ти банкам холдинг остался должен 2,4 млрд рублей.
Последние несколько лет банкиры пытаются забрать за долги землю «Фаэтона». Кому-то это удается, от других претензий Сергею Снопку удается успешно отбиваться. Однако кредиторы пошли дальше и сейчас требуют арестовать личное имущество семьи Сергея Снопка.
Комментирует Анна Тарасова, к.ю.н., доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», Южно-Российский институт (ФГБОУ ВПО РАНХиГС при Президенте РФ, ЮРИ)
В российской практике недостаточно разработаны правовые институты, которые позволяют цивилизованным способом разрешать сложные экономико-правовые проблемы, возникающие в сфере предпринимательской (хозяйственной) деятельности при кризисных явлениях, когда необходимо достигать разумного баланса интересов обеим сторонам конфликта, обеспечивая при этом справедливое распределение между ними предпринимательского риска, так как обе стороны — предприниматели. Ситуация с холдингом «Фаэтон» не является единичной, она скорее типична для периода современного финансово-экономического кризиса, последствия которого реальный сектор экономики РФ стал ощущать со второй половины 2008 года. Период первого острого осознания новой экономической реальности как раз и наступил во второй половине 2008 — первой половине 2009 года. Неготовность российского бизнеса, включая его банковский сектор, к столь новым изменениям в финансово-экономической среде, привела к тому, что в период первого осознания кризисных явлений никто не смог адекватно перестроится и находился в ожидании чуда — возврата на прежние позиции. В этот период неготовности к адекватному восприятию новой реальности субъектами предпринимательской деятельности было совершено множество стратегических, экономических ошибок, упущено время из-за бездействия и ожидания точки возврата, был полностью нарушен диалог между кредитными организациями и предпринимателями реального сектора. Вчерашние VIP-клиенты банков, которых кредитные организации носили на руках, которые обеспечивали банкам львиную долю оборотов и планов по кредитам, причем суперобеспеченным кредитам за счет высоколиквидных активов (производственных комплексов, сложной недвижимости, самой ценной недвижимости — земли, сырьевых запасов), в одночасье превратились для этих же банков в преднамеренных и фиктивных банкротов, ограбивших кредитные организации и обогатившихся за счет кредитов банков. А недавно высоколиквидные активы (залоги) заемщиков-предпринимателей оказались совершенно неликвидным имуществом, не гарантирующим банкам по новой (кризисной) системе оценки рисков возврат кредитов, так как в разы упали цены на сырье, недвижимость, производственные мощности.
Схема поведения банков в период начавшегося в 2008 году кризиса одинакова, просто никто не приводил статистику. Действительно, количество банкротств в период 2008–2009 годов резко увеличилось, даже в арбитражных судах регионов проводились совещания, посвященные этой злободневной теме. Но комплексно эту проблему никто не анализировал, не проводил параллели. Каждый субъект предпринимательства оказался один на один в этой своей безвыходности. В то время как на территории РФ таких «Фаэтонов» огромное множество (мы, конечно же, не сравниваем здесь объемы производства и продаж), например, дела ЗАО «Азовский элеватор», группы «Южная Строительная компания» и др. У них у всех одна судьба или очень похожая: все имущество в залогах у банков, банкротство основного должника и его поручителей (которых обычно называют группой компаний, хотя экономические интересы у этих лиц вполне самостоятельны, как и сферы деятельности), в конечном итоге контроль над банкротством со стороны банков посредством назначенного арбитражного управляющего, задачей которого является увеличение и без того значительных требований кредиторов-банков (за счет увеличенных процентных ставок, повышенных процентов, неустоек) и/или обесценивание залогового имущества. Таким образом, арбитражный управляющий регулирует две величины: размер требований кредиторов-банков и цену залогового имущества, так как в любом случае преимущественным кредитором в отношении залогов выступает банк. В это же время осуществляется взыскание с поручителей – физических лиц, как правило, это учредители и исполнительные органы заемщика, а также уголовное преследование последних. Уголовное преследование осуществляется в большей степени для того, чтобы нейтрализовать сопротивление со стороны указанных лиц, которое зачастую является очень профессиональным.
Вот тот комплекс мер, средств и целей, которыми руководствуются кредитные организации. Ведь назначенные банками-кредиторами арбитражные управляющие в делах о банкротстве руководствуются исключительно интересами кредиторов-банков, хотя по закону о несостоятельности (банкротстве) они должны стоять на страже интересов всех кредиторов, а также самого должника. Кроме того, арбитражные управляющие не являются профессиональными хозяйственниками (производственниками), предпринимателями и не способны осуществлять квалифицированное управление производственными предприятиями–банкротами, тем более в кризисных ситуациях (как внешних — экономические условия сектора, так и внутренних — несостоятельность предприятия, наличие долгов). В результате экономический урон предприятию от неэффективного управления (или не управления вовсе) арбитражных управляющих наносится существенный. Вот только юридически предупредить этот урон или возместить его практически невозможно, предприятие-банкрот (его группа компаний) практически распиливается и прекращает свое существование как работающий механизм со всеми экономическими, социальными последствиями для регионов.
Выбраться из данного порочного круга очень сложно, предприятию-банкроту и его учредителям, исполнительным органам в хозяйственном секторе перестают доверять, с ними перестают работать из-за увеличивающихся в связи с банкротством имущественных рисков. Таким предприятиям трудно получить государственную поддержку, даже если они относятся к категории субъектов, имеющих на это право (в частности, предприятия агропромышленного комплекса), из-за нахождения в состоянии банкротства и неразрешенности ситуации с кредиторами. В итоге предприятие останавливает свою производственную деятельность и как совокупность неработающего имущества распродается арбитражным управляющим.
У нас нет практики договариваться с банками на приемлемых и сбалансированных условиях, потому что не выработано понятие «справедливых условий предпринимательских договоров», потому что нет законодательно установленных адекватных средств защиты предпринимателя при заключении договора присоединения (к которому относится кредитный договор), потому что вся система кредитования экономически порочна, потому что банки соревнуются между собой в суровости наказания заемщика, чтобы неповадно было остальным, потому что убытки банков от невозврата кредитов многократно надуты и покрываются за счет других заемщиков, так как уже включены в процентные ставки для всех нас, потенциальных заемщиков. Поэтому производственные активы всегда будут интересны банкам-кредиторам как еще один источник прибыли.
Представляется, что рассматривать невозвраты кредитов, в том числе возникшие в результате кризиса, как злоумышленное поведение заемщиков, — позиция более удобная для банков, нежели достижение экономически разумного компромисса с заемщиком. В то время как нелогичной выглядит ситуация, при которой заемщик обвиняется в преднамеренном банкротстве и вся кредиторская задолженность обеспечена залогами, поручительствами работающих предприятий (группы компаний), личными поручительствами учредителей и руководящего состава заемщика. Более того, ни одно работающее предприятие, планирующее реализацию социально-экономических проектов, реализующее указанные проекты, привлекающее работников, обеспечивающее рабочие места и инфраструктуры регионов, производящее отечественную продукцию и имеющее все активы при себе, не будет преднамеренно банкротиться, чтобы пустить все под нож. Самобанкротство предприятий реального сектора экономики (инициирование процедуры банкротства по заявлению должника) в кризисный и послекризисный период стало последним шансом на их спасение: это и призыв к тем же кредитным организациям о необходимости разумной реструктуризации долгов, и средство выиграть время для сохранения производственных циклов предприятия и работы для персонала, и способ уберечь имущество (активы) от быстрой и несправедливой реализации, и возможность замораживания долгов (начисляемых санкций). Иными словами, за счет банкротства многие производственные предприятия пытались выжить, как ни парадоксально это звучит. Подача самими заемщиками заявлений о банкротстве, расцениваемая кредитными организациями как преднамеренное банкротство, — это свидетельство непрофессионального понимания ситуации с позиции права «сильного». Практика показывает, что даже в тех банкротствах, которые были инициированы самими кредиторами-банками, заемщики также обвинялись в преднамеренном банкротстве без должного экономического анализа ситуации.
В то время как заемщики и кредиторы (банки) являются субъектами равноправными и при отсутствии в отечественном законодательстве цивилизованной системы сдержек и противовесов заемщики, испытывающие трудности с возвратом кредитов, имеют право на защиту и выход из сложившейся ситуации теми средствами, которые хоть как-то позволяют им противостоять окончательному разрушению бизнеса.
Следует отметить два принципиальных момента.
Обвиняя заемщиков-предпринимателей в неразумном ведении бизнеса и трате кредитных средств, мы забываем, что сами кредитные организации в своей деятельности всегда нацелены на получение сиюминутной прибыли, что было возможно в докризисный период. У нас не работала до кризиса и тем более не работает в настоящий период система проектного финансирования, долгосрочного кредитования. Выдавая кредитные ресурсы предприятиям реального сектора экономики, банки изначально неправильно оценивали свои финансовые риски и предлагали заемщикам те продукты, которые им не подходят, что свидетельствует о тотальном «осознанном непрофессионализме» (хотя, конечно же, в кредитных организациях работают специалисты). Предприниматели осознано шли на такие условия, не имея другой альтернативы, и поэтому неизбежно формировалась экономическая дыра у заемщиков. Короткие кредитные деньги направлялись заемщиками с ведома банков на развитие долгосрочных проектов: строительство и покупку производств, оборудования, развитие производственных комплексов с окупаемостью объектов годами, значительно превышающими сроки кредитования. В последующем эти кредиты перепогашались и брались новые краткосрочные. При этом предприниматели-заемщики шли на сверхриски, вкладывая короткие деньги в долгие проекты. И это при неразвитости инвестиционных отношений. Более того, предоставляя короткие деньги на длинные цели, кредитные организации сохраняли за собой право изменять условия кредитования, обязывали заемщиков поддерживать по счетам кредитовые обороты в суммах кредиторской задолженности, и вынужденным ухищрениям заемщиков не было пределов, так как дорожили они своей кредитной историей более чем всем остальным.
С наступлением кризиса кредитные организации совершенно позабыли о проблемах, трудностях и экономической составляющей деятельности своих заемщиков и весь свой предпринимательский риск безраздельно попытались переложить на плечи заемщиков, понимая их полную зависимость от себя. В период 2008–2009 годов следовала целая череда односторонних действия банков по увеличению процентных ставок по кредитам в 1,5–2 и более раз, некоторые банки добивались согласования с заемщиками увеличения процентных ставок, мотивируя удорожание наступлением финансово-экономического кризиса, а также досрочно отзывали кредиты из-за изменения экономической конъюнктуры. Заемщикам предлагались кабальные условий реструктуризации (с незначительной пролонгацией сроков погашения кредитов при увеличении процентных ставок и предоставлении дополнительного обеспечения по кредитам — дополнительными залогами и/или поручительствами), которые, как показало время, не спасли и не могли спасти заемщиков при общем экономическом спаде, существенном падении цен на продукцию, сырье и производственные активы заемщиков. Многие банки одновременно с повышением процентов внесли изменения в кредитные договоры в части установления третейской оговорки о рассмотрении споров в третейских судах, созданных при банках, чтобы позиция заемщиков при взыскании с них задолженности была совершенно безразличной. Справедливые и экономически рентабельные условия реструктуризации задолженности по кредитам банки не предлагают, их цель — получить «живые» деньги любой ценой.
В то время как основная задача кредитных институтов — в обеспечении предприятий реального сектора экономики кредитными ресурсами для развития отечественного производства, инфраструктуры, реальной экономики в конечном итоге. Таким образом, предлагаемые кредитные продукты и условия кредитования должны быть экономически выполнимыми и отвечающими истинной цели направления кредитных средств. И институт банкротства, если была бы возможность здорового компромисса, не становился средством противоборства между банками и заемщиками.
В период предыдущих кризисов сложилась отрицательная практика по применению статьи 451 Гражданского кодекса РФ о расторжении договоров в связи с существенно изменившимися обстоятельствами, когда невыгодные для предпринимателя договорные условия относились на его предпринимательский риск. В последние годы судебно-арбитражная практика в ответ на последствия нового кризиса меняет свое отношение к проблеме справедливых условий договоров и распределению предпринимательского риска. Так, известны случаи признания злоупотребления в действиях банков по увеличению процентов по кредитам, установлению кабальных условий реструктуризации кредиторской задолженности, включая условия о пролонгации кредитов. Судебная практика признает право заемщиков на получение от банков обоснования увеличения платы за кредит. Отмеченное направление в установлении справедливого баланса интересов между предпринимателями прослеживается и в проекте Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса РФ о кредитном договоре, опубликованном на сайте суда. Однако это лишь ориентиры справедливого баланса, а не положения закона, которые позволяли бы слабой стороне, заемщику, добиваться достижения разумного компромисса с банками и разрешать проблему комплексно.
Банки должны быть заинтересованы в эффективном размещении кредитных средств, причем на длительную перспективу, а не в получении активов, профессионально управлять которыми они не могут и не должны в соответствии со своим функциональным назначением. И в каждой подобной ситуации, как с холдингом «Фаэтон» и другими хозяйствующими субъектами, необходимо оценивать и сравнивать последствия обанкрочивания работающего предприятия (группы компаний) и эффекты от создания экономических условий для сохранения такого предприятия, тем более когда реструктуризация долгов и их дальнейшее обслуживание являются реально достижимыми. Если отечественное право не способно защитить интересы своей экономики, гарантировать ее перспективы, сделать инвестиционно привлекательной и снизить экстремальные риски для субъектов предпринимательства при создании производственного сектора, тогда такое право нуждается в серьезном реформировании. Пока же банкротство — это типичный исход для предприятий реального сектора, пострадавших в кризис.
Источник: Жилищное право