Жизнь документа

В.П. Козлов, член-корреспондент РАН

• Что такое документ, его виды и разновидности

• Документ в историческом времени, в реальном пространстве и в повседневности

В иерархии общественных и государственных ценностей основные депозитарии исторической памяти – архивы, библиотеки, музеи – и носители этой памяти – документы, книги, вещественные предметы - далеко не всегда занимали то положение, которое они в своей массе занимают сейчас. Их элитарный характер в малограмотных обществах древности, средневековья и нового времени очевиден. Всеобщая грамотность современных обществ привела к девальвации этих институтов и составляющих их элементов. Но эта девальвация оказалась не одинаковой. Библиотеки и музеи все же остались символом просвещения общества вообще и его лидеров в частности. Архивы, в силу их природной изначальной меньшей публичности остались и остаются на задворках задворок библиотек и музеев.

Как правило, свое лидирующее положение они демонстрируют лишь в определенной краткосрочной политической коньюнктуре. Исчезает она, исчезает архив как менее публичная в сравнении с библиотекой и музеем сущность. С этим нужно смириться, ибо это явление почти вневременное и абсолютно в наше время - интернациональное.

Этот феномен девальвации, конечно же, нуждается в специальном изучении и вовсе не всегда с отрицательным, сожалительным уклоном. Время, жизнь так или иначе, естественно или насильственно распоряжается такими институциями, особенно теми из них, которые в силу своей корпоративной замкнутости неизбежно разлагаются изнутри, отражая, разумеется, более важные и масштабные процессы разложения, иногда просто гибельно опасные для определенных человеческих сообществ.

Однако, признавая естественный или силовой характер изменения судеб архивов, библиотек, музеев как институций, вплоть до их санации, мы должны отчетливо понимать, что такие институции всегда являются всего лишь формой, оболочкой, меняющейся, но все же надстройкой над главным, неизменчивым и вечным – носителями исторической памяти. Документ как эта самая главная сущность в этом смысле не является исключением.

Документ, как и язык, - не просто система знаков, а своеобразный инструмент организации жизни общества, человека, государства. Документ является феноменальным продуктом человеческой цивилизации. Он создается ею уже несколько тысячелетий, регулирует ее жизнедеятельность и ею же, если возможно такое выражение, «потребляется», хотя бы как свидетельство о прошлом. Документ как публичный и непубличный регулятор жизнедеятельности человеческих сообществ, документ как артефакт, сохраняющийся в архиве, документ как источник познания прошедшего, документ как явление культуры в повседневности – даже только эта самая общая проблематика для современного исследователя не менее важна и интересна, чем изучение истории какой-то иной сферы человеческой жизнедеятельности и возникающих в процессе ее человеческих интеллектуальных продуктов.

Документ – одно из старейших и величайших изобретений человечества, сравнимое, например, с изобретением колеса или часов. Колесо потребовалось людям первоначально для преодоления пространства, часы – для измерения времени. Документ изначально был предназначен людьми для преодоления пространства и движения во времени и по времени.

В силу универсальности природы документа и выполняемых им функций не существует общепринятого толкования документа.

Все определения документа страдают несовершенством, либо потому что носят чрезмерно абстрактный характер, либо рассуждают о документе с утилитарно-прагматических позиций. Но нельзя не заметить во всех или в большинстве из них двух общих составляющих. Первая состоит в том, что документ представляет собой даже в случае, если мы имеем дело с электронным документом, все же материальный объект, выступающий ,в отличие от других материальных объектов, носителем специфической информации. Вторая составляющая видит в документе информацию, представленную определенными структурированными сообщениями.

Исходя из этих предварительных соображений, мы можем определить документ как материальный объект, выступающий в качестве носителя информации в виде структурированных сообщений, задаваемых целевыми установками его автора, техническими возможностями, правилами, нормами и традициями места, времени и обстоятельств создания материального объекта и его информации. Кажется, такое определение может удовлетворить и документоведение, и архивоведение, и археографию, и источниковедение, через которые мы пытаемся рассмотреть феномен документа.

Для документоведения важно, что правила и нормы создания документа могут предусматривать его определенные реквизиты, а целевые установки автора определяют функциональную заданность документа.

Для архивоведения это определение представляет интерес, поскольку рассматривает документ не только как носитель структурированной информации, но и как материальный объект, обеспечивающий возможность его учета, классификации, поиска и движения, а также не исключает особые классы документов, о которых мы скажем чуть ниже, создаваемые на основе «традиций», т.е. без нормативной заданности. Для археографии и источниковедения такое определение важно двумя основными составляющими документа – носителем и структурированной информацией, отрывающими возможности выявления и отбора документов для документальной публикации, их комментирования, критического анализа.

Для любого документа характерна определенная сфера не просто его бытования, но обращения. Даже тогда, когда документ по вполне объективным причинам покидает эту сферу, он остается ее принадлежностью по своему происхождению. Сегодня нам известны только три такие сферы: сфера публичного и не публичного официального документирования, сфера публичного и не публичного личного документирования и сфера публичного и не публичного сакрального документирования Поэтому, основываясь на этом, мы можем выделить три класса документов как особых материализованных продуктов мыслительной деятельности человека: класс документов, регулирующих жизнедеятельность личности, общества, государства и отражающий результаты такого регулирования (официальные документы), класс документов, связанных с духовной жизнью человека (документы личного происхождения) и класс сакральных документов, отражающих особые отношения человека со священными для него символами и таинствами. Сакральный класс документов фиксирует таинство человеческого общения с признанным им вне человеческим авторитетом, выступающим для человека и судьей, и наставником, и исповедником. Он отражает особое состояние сознания человека и его действий (в настоящей статье не рассматривается).

Первый и третий классы внутри себя более организованы, более структурированы по видам и разновидностям документов, согласованы по механизмам их взаимодействия, применения и регламентации характера информации документов и их движению в документальном пространстве. Для этих классов документов характерна высокая степень нормативной упорядоченности создания и бытования.

Для класса документов личного происхождения также свойственна некая упорядоченность. Но она связана не с нормами, а с традициями. Именно традиции, длительный процесс самоопределения разных признаков и элементов этих документов, а не официальные нормативы, выработали такие виды и разновидности творческих документов личного происхождения как роман, повесть, рассказ. Класс документов личного происхождения отличается от классов документов официального и сакрального происхождения свободой самовыражения их авторов и свободой формы этого самовыражения. Однако и в этом классе документов мы можем обнаружить свою особую традиционную символику и даже эстетику, развивающиеся во времени, характерные для того или иного документа.

Впрочем, в этом классе, вероятно, есть смысл выделить особый подкласс документов «устного документирования» , создающийся в стихийной и в определенной степени организованной формах. Речь идет об интервью, записываемыми традиционным письменным способом и с помощью современных технических средств.

Каждому документу присуща определенная целевая заданность, иначе говоря, документ всегда создается не просто ради создания, а для решения конкретной задачи или задач. В соответствии с этими задачами выделяются функции документов. В литературе нет единого понимания и классификации функций документов. Не углубляясь в разбор разных точек зрения по этому вопросу, скажем только, что спектр всех мнений сосредоточен между широким теоретическим их толкованием и сугубо детальным прагматическим. В первом случае при таком подходе к классификации функций неизбежно стирается грань между документом и другими материальными носителями информации, во втором при детализации функций утрачиваются связи между определенными группами документов.

Рассматривая документ как оперативный регулятор процессов жизнедеятельности государства, общества, человека, мы можем выделить его несколько основополагающих функций: директивную, организационную, коммуникационную, информационную, учетно-отчетную, репродуктивную, персонифицированную, регулятивно-специальную, духовную.

Свою функциональную заданность документ реализует в одной из трех форм.

Закрытая, непубличная, секретная форма бытования документа в качестве регулятора действительности означает ограничение известности его информации, а следовательно, и реализуемой им цели, по соображениям сохранения государственной или иной охраняемой законом тайны, или по иным соображениям, которые вправе установить автор, владелец или собственник документа. В современной жизни категории документов как «носителей сведений», не подлежащих оглашению, регламентируются законодательными и иными публичными правовыми актами.

Публичная форма бытования документа означает его функционирование в рамках открытых документальных систем, существующих правил и норм, не предусматривающих каких-либо ограничений на знакомство с ним. Публичная форма бытования документа может быть также связана с его обнародыванием, либо в качестве объективно присущего ему свойства быть обязательно известным всем и каждому, например, закон, либо по каким-то иным причинам, вызывающим необходимость обнародовании документа.

Непублично-публичная форма бытования документа означает перевод документа из непубличной формы его бытования в публичную на основе законодательных норм и с помощью специальных механизмов выработки и принятия соответствующих решений

В начале 2000- годов ВНИИДАД, приступая к подготовке словаря видов и разновидностей документов, существовавших и имевших отношение к истории российской государственности с древнейших времен по приблизительно 1918 г.1, уже был свободен от той идеологической и политической осторожности, которую были вынуждены соблюдать архивисты 70-х годов ХХ в., готовя аналогичный словарь.2 За этот период новый словарь учел около тысячи названий видов и разновидностей документов, т.е. почти в два раза больше, чем аналогичный словарь-предшественник (документы сакрального класса представлены здесь выборочно).

Анализ данных этого словаря показывает любопытную картину. Во-первых, наблюдается постоянный рост разнообразия видов и разновидностей документов. Если в XV в. их существовало около 60, то в XVI в. их было уже 111, в XVII в. -193, в XVIII в. – 329, в XIX в. – 316. В названиях этих документов легко просматриваются реалии прошлой российской жизни и главная функциональная заданность того или иного вида документов: «кормленый вид», «отпускная память», «покормленный паспорт», «повинная челобитная», «повольная грамота», «покрутная», «полюбовная запись», «поменная память», «разрубная книга», «распросная сказка» и т.д. Во-вторых, мы наблюдаем относительно кратковременное существование отдельных видов и разновидностей документов, их «отмирание» после определенного времени бытования в системе государственного управления. Так, например, 27 из них бытовали в течение XV-XVII вв. (допросные пункты, заемная кабала, закладная грамота, жалованная заповедная грамота, повольная грамота и др.), 26 – в течение XV-XVIII вв. (поручная запись, и др.), 16 – в XVI-XVII вв. (книга сеунчей, образовая грамота и др.), 41 – в XVI-XVIII вв. (выпись, доезжая память, кормовая книга и др.) , 25 – в XVII в. (заемная книга, крестоприводная запись, межевая запись и т.д.), 41 – только в XVIII в. (квитанцная книга, межевой список, провиантские регулы и др.) и т.д. В третьих, оказалось, что ряд видов и разновидностей документов обладают высокой степенью устойчивости своего существования, сохранившись вплоть до наших дней. От Х в. до нас дошло 6 таких видов и разновидностей (грамота, договор, ультиматум и др.), от XIV в. – 29 (историческая карта, чертеж и др.) , от XVII в. -20 (доверенность, манифест, ордер и др.), от XVIII в.- 119 (декларация, донесение, конвенция, предписание, приказ и т.д.), от ХIХ в . – 57 (кроки, финансовая смета, стенограмма, увольнительное свидетельство и др.).

Иначе говоря, перед нами довольно противоречивая картина развития видов и разновидностей документов в российских реалиях, характеризуемая с одной стороны динамизмом, увеличением их числа и даже оформлением в определенные «цепочки», системы документирования, а с другой – высокой степенью традиционализма. Но в целом она подтверждает вывод И.Д. Ковальченко, относящийся к историческим источникам вообще: «Характерной чертой эволюции источников является не столько исчезновение тех или иных видов источников, сколько появление новых их видов и разновидностей, что обусловлено усложнением по мере исторического прогресса общественной жизни, появлением все новых и новых общественных функций»3. Кроме одной важной поправки, связанной с неизменчивостью определенных основ организации человеческой жизнедеятельности, порождающий и традиционализм в длительном существовании определенных видов документов.

При всей спорности, а значит, и условности определения специального функционального назначения того или иного вида и разновидности документов, мы все же попытались на базе словаря дать их характеристику.

Во-первых, со временем вымирают целые виды и разновидности документов, либо, сохраняя свои названия, они трансформируются в содержательном отношении в фактически новые виды и разновидности документов. Во-вторых, наибольший массив видов и разновидностей документов прежде всего связан с регулированием экономических отношений и государственным управлением. При этом и в той и в другой областях наблюдается высокая степень традиционализма набора видов и разновидностей документов и корреляция наполнения присущей каждому из видов и разновидностей документов информации. В третьих, класс документов неофициального происхождения, оформившись в России где-то в XVIII в., с тех пор сохранил едва ли не абсолютную стабильность своих видов и разновидностей, пополнившись затем разного рода аудиовизуальными документами, например, фиксирующих какие-то события, состояние природы и т.д. Духовная жизнь людей, оказывается, отражается в намного более традиционном и менее обширном круге видов и разновидностей документов, нежели жизнь общегосударственная и общественная. И это при том, что число видов и разновидностей личных документов, регулирующих взаимоотношения человека и государства государства и общества, общества и человека со временем явно возрастает: если до 1917 г. их, если верить Словарю, значилось 11, то уже в 60-е годы ХХ в. – не менее 28. Думается, что в этом можно увидеть подчиненную роль человека в том сообществе, где он живет. Объяснить это можно только одним: в досоветский период основной массив такого рода документов приходился в первую очередь на определенные сословия российского государства, после 1917 г. они стали обязательны для всех, потому что все были объявлены равными.

Подготовленный ВНИИДАД в 2008 г. «Перечень типовых управленческих архивных документов, образующихся в деятельности государственных органов Российской Федерации, государственных органов субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и учреждений, организаций, предприятий с указанием сроков хранения»4 (4) называет 2773 типовых вида и разновидности документов, существующих сегодня только в гражданской сфере управления, без сфер обороны, безопасности, международных отношений, а также систем специальной документации (картографической, геологической, кинематографической, гидрометеорологической и т.д.). С учетом этого можно допустить, что в настоящее время жизнедеятельность государства, общества, человека в нашей стране регулируется не менее чем пятью тысячами видов и разновидностей документов. Такова жизнь и таковы механизмы ее регулирования в настоящее время, в которых каждый вид и разновидность документа играет определенную, вполне возможно, дублирующую, страхующую, а то и вовсе излишнюю роль.

Иначе говоря, на протяжении современной человеческой истории «дерево документов» росло стремительно, все более и более усложняясь и выращивая на стволе новые и новые «ветви» и отражая востребованность в них людских сообществ.

Наряду с этим происходил активный процесс сначала достаточно стихийного вхождения, а затем организованного включения документа в определенную систему других документов и как следствие этого оформление систем документирования или систем документации определенных или общих сфер человеческой жизнедеятельности. Отраслевая или межотраслевая система документирования по точному определению В.Н. Автократова, «это программа документационного обеспечения какой-либо общественной функции, включающая набор соответствующих видов документов и определяющая их форму, реквизиты, типические показатели, порядок создания, движения и обработки»5 (5). К числу таких общих и специальных систем документации относятся, например, организационно-распорядительная, финансовая, кадровая, статистическая, геологическая, гидрологическая, картографическая и др.

Выше мы говорили о принципиальной разнице двух классов документов – документов официального происхождения и документов личного происхождения. Здесь же важно подчеркнуть, что несмотря на указанные расхождения их объединяют некие общие закономерности создания и бытования, о чем в общих чертах писал еще В.Н. Автократов.

Для представления о жизни документа принципиально важным является понимание и признание того, что документ как любой материальный объект и интеллектуальный продукт переживает определенные периоды своего существования и в этом смысле документоведение, архивоведение, археография, источниковедение в какой-то мере есть ничто иное как научные дисциплины, отслеживающие его «жизнь» в пространственно-временной сфере его конкретного и реального бытования. Выявление и анализ каждого, как иногда говорят, «жизненного цикла» документа, позволяет открыть новые штрихи в понимании этого одного из феноменальных продуктов современной человеческой цивилизации.

Иначе говоря, документ, как регулятор социальной и общественной жизни, и одновременно как ее отражение, представляет собой своего рода живой организм, живущий по своим особым законам. Его рождению предшествуют своего рода «родовые схватки», связанные с концептуальной фазой бытования документа, т.е. с его созданием, согласно теории когнитивной истории отражающей функцию живой системы в режиме «мышление – действие» или «мысль – слово».

Стадия собственно оперативного бытования документа является ничем иным как актуальным состоянием всей его информации – изначально созданной автором в виде структурированных сообщений, и дополнительной, возникающей в процессе нарушения неприкосновенности документа.

Характеризуя фазу оперативного бытования документа, следует вспомнить о том, что В.Н. Автократову принадлежит тонкое наблюдение о не совпадении понятий «полезность документа» и «ценность документа», которое он, к сожалению, не успел развить6. Фаза оперативного бытования документа есть ничто иное как его полезность в удовлетворении цели, поставленной перед документом его автором в рамках его взаимодействия с другим (другими) субъектом (субъектами). В этом смысле вне такого взаимодействия полезность документа для других субъектов может быть ничтожной или даже бесполезной. Полезность документа вещь субъективная, но все же приблизительно определяемая результатом его действия. В этой фазе реализуется предельная полезность документа между взаимодействующими с помощью документа субъектами.

Абсолютная ценность документа, обрекающего его на вечное хранение, связана с его человеческим, социальным и культурным значением, имеющем внеличностный, надгосударственный, надобщественный характер. Она не может определяться через позитив или негатив, через уважение, признание, почтение или презрение, негодование, через категории добра и зла, блага, прекрасного и безобразного. Абсолютная ценность документа – это его новое свойство в состоянии покоя, его новая функция, его смысл, позволяющий простраивать прошлое через его информацию, отражающую ушедший мир сущего.

Определение абсолютной ценности документа – это своего рода «измерение» прошедшего человеческого бытия, носящее в значительной степени метафизический характер – рефлексивные представления о его значимости в будущем, присутствующие в сознании. По этой причине они изменяются во времени, подчиняются ему в соответствии с другими ценностными системами, существующими в обществе на том или ином этапе его развития. Кроме того, в отличие от последних определение абсолютной ценности документа не опирается на образцы, которым можно было бы следовать. Опыт позволил устанавливать абсолютную ценность документа через определенные нормы, которые представляют собой попытки на основе объяснительного принципа приблизиться к определению абсолютной ценности документа.

Таким образом, мы рассмотрели две первые «жизни» документа – в историческом времени и в реальном пространстве и времени его бытования как регулятора действительности, как средства или инструмента определенного целедостижения, ради которого документ создается и обеспечивает целедостижение. Однако полноценная жизнь документа двумя рассмотренными жизнями не ограничивается. У него есть по меньшей мере еще три жизни, к рассмотрению которых мы и приступим.

Жизнь документа в пространстве и времени как регулятора современности во все времена и у всех народов и государств не была идеальной. Его величество повседневность, реальность существенно корректировала и корректирует любую идеальную модель. Поэтому третья жизнь документа – жизнь в повседневности – является для него абсолютной реальностью. Прежде всего, любой документ испытывает на себе различного рода угрозы утраты. Типология таких угроз известна. Это: 1) утрата документом практического значения для физических и юридических лиц, а также для той системы государственных связей и ценностей, которая существует в человеческом сообществе; 2) войны и военные конфликты; 3) техногенные катастрофы; 4) экономические кризисы; 5) политические кризисы; 6) природные катастрофы; 7) людское невежество.

Определенной компенсацией возможных и случавшихся утрат документов и превентивным способом предотвращения утрат всегда являлось частное коллекционирование документов. Как вполне отчетливое общественное, научное и культурное явление в России оно организационно оформилось в XVIII в., отразив общественно-политические процессы и новый уровень духовной жизни страны.

В рамках процесса коллекционирования мы вправе рассматривать и сохранение гражданами страны своих личных архивов и их последующая передача в официальные архивохранилища, ибо в основе этого явления лежит ничто иное как осознание их ценности для чего-то в будущем. Сомнение и стеснительность в представлении о такой ценности не должны быть ни у кого.

Справочник «Личные архивные фонды в архивохранилищах СССР»7 назвал нам около 35,5 тысячи личных архивов, в своем подавляющем большинстве полноценных. По политическим и идеологическим мотивам в него не попало не определяемое пока число личных архивных фондов в основном политических, государственных деятелей, деятелей культуры СССР и России ХХ в., уже находившихся на хранении в государственных архивохранилищах СССР и России, но остававшихся на секретном хранении. Кроме того, их значительная часть, только в последние годы начинающая выявляться, оказалась в зарубежных государственных и негосударственных архивохранилищах. Этот и другие справочники убедительно показывают, что процесс сбережения личных архивов граждан нашей страны оставался и остается вполне реальным , и, если и не носит массового характера, то все же сохраняет свое значение в сбережении документальной памяти о жизни и деятельности тысяч людей. Надо бы подготовить дополнение к таким справочникам.

Повседневность порождает и такое явление в бытовании документа как его насильственное перемещение, вызывающее изменение его положения среди других документов. Такие перемещения являются результатом воздействия нескольких обстоятельств: краж документов с последующим легальным и нелегальным их появлением на антикварно-книжном рынке, межгосударственных и внутригосударственных договоренностей и решений, в результате войн и военных конфликтов.

Следует подчеркнуть, что эти и другие подобные перемещения документов в определенной мере были продиктованы логикой времени, политическими мотивами и общепринятыми в тот или иной момент нормами действий. В каждом конкретном случае сегодня их можно одобрить или осудить. С точки зрения современного права и профессиональных архивных канонов они не выдерживают критики, хотя и дают повод для размышлений, например, о том, что не окажись эти перемещенные документы, например, в Центре, они могли бы погибнуть. Но важно подчеркнуть, что они происходили в рамках определенных договоренностей и мирным путем. Поэтому «насильственными» такие документальные перемещения можно признать условно, в том смысле, что нарушался принцип их происхождения и принцип изначального места хранения, что всегда усложняет поиск документов. Исключение – документы, перемещенные в результате войн и военных конфликтов.

В любом человеческом сообществе на разных этапах его развития и в разных состояниях в повседневности существует не только документальная форма коммуникаций между людьми, но и некая востребованность документа уже после утраты им основного целевого назначения или первоначального практического значения. Со временем документ начинает востребоваться уже не только потому, что без него было просто невозможно достижение какой-то поставленной цели, но и в силу того, что он сохраняет свое значение как свидетельство о достижении этой цели.

В мире всегда существовали, существуют и будут существовать не менее четырех видов востребованности документа после утраты им своего первоначального целевого назначения: постпрактическое практическое, постпрактическое социальное, постпрактическое юридическое, постпрактическое историческое и постпрактическое политико-идеологическое.

Любая востребованность документа в повседневности определяется его доступностью для общества. В современном открытом обществе вопрос о его доступности стоит еще более остро

Таким образом, третья «жизнь» документа, жизнь реальная, непрогнозируемая, не укладывающаяся подчас в нормы законов и правил, подчиняющаяся реальным обстоятельствам его бытования в повседневности. Эта жизнь документа не всегда бывает для него комфортна, подвержена случайностям, подчинена различным общественным и политическим процессам. Мир повседневности определяет различные судьбы документа, который является неразрывной частичкой этой повседневности.

Окончание следует