Составление дипломатических писем − задача важная и в то же время сложная. Письмо следовало составить так, чтобы оно не только как можно более точно и объективно отражало текущую ситуацию, но и было сдержанным и корректным при оценке личности иностранного монарха и его ближайшего окружения. Послу необходимо было постоянно поддерживать связь со своим правительством для того, чтобы получать указания и в свою очередь информировать его о положении дел в стране пребывания. Естественно, что переписка велась в тайне, и посол был крайне заинтересован в том, чтобы никто посторонний не смог прочесть его письма. Поэтому с образованием централизованного государства и с увеличением числа его иностранных корреспондентов начинают разрабатываться различные виды тайнописи.
В России XVI в. вопросами шифровки писем занималось «цифирное отделение» Посольского приказа. В то время использовались такие системы шифрования информации, как тахиграфия − измененное начертание букв, когда писалась или часть букв, или, наоборот, ее написание дополнялось иным значком. Послание нередко переписывали справа налево или вверх ногами. Тахиграфия совмещалась в письмах с шифрами простой замены, примером которой служит т. н. литорея, предполагавшая замену согласной на противоположную (б − щ, в − ш), но при этом замена гласных не производилась .
Наряду с этими системами применялась и система цифровых обозначений, которые заимствовались из стран Западной Европы путем подкупа или кражи. В западных странах применялись шифры знаковые, замены и перестановки. Первоначально шифры не получили широкого распространения, но, начиная с XVI в., русские послы стали в своих письмах использовать шифр простой замены (перестановка букв в каждом слоге). Они получали «ключ» из центра в виде таблиц и в соответствии с ними шифровали свое сообщение. Хотя этот шифр был удобен в применении, он имел и огромный недостаток: код был примитивным и не представлял трудностей при дешифровке .
С конца XVI в. русские послы получают задание выучить наизусть дипломатические шифры. В предписываемом послу Николаю Воркачу наказе царя Федора Иоанновича говорилось: «Писат писма мудрою азбукою, чтоб оприч Царского Величества никто не разумел» . Подъячие Посольского приказа и дьяки, находившиеся за границей, чтобы поддерживать связь со своим правительством использовали «затейное письмо». Письмо обычно составлялось при помощи одного из наиболее примитивных шифров, получивших название «тарабарской грамоты» либо «литореи». Суть его состояла в перестановке: текст сообщения разбивался на слоги, и последние переставляли вместе с буквами по заранее заданному принципу, иногда каждая буква заменялась своим особым, причудливым знаком. Нередко дьяки прибегали к написанию фраз в обратном порядке, составляя своеобразные криптограммы, или не дописывали буквы – подобный шифр назывался «полусловицей» .
В XVII в. с приходом к власти Михаила Федоровича Романова при непосредственном участии патриарха Филарета разрабатываются новые системы сокрытия информации. В 1633 г. Филарет создал «особую азбуку» и «склад затейным письмом». Так, сохранился наказ царскому послу в Швеции Д.А. Францебекову, из которого видно, что при составлении донесений он должен был использовать тайнопись. Наказ заканчивался следующим образом: «Да что он, Дмитрий [Францбеков], будучи в Свее [Швеции], по сему тайному наказу о тех или иных о наших тайных делах и наших тайных вестей проведает и ему о всем писати ко государю царю и великому князе Михаилу Федоровичу всея Руси к Москве по сему государеву тайному наказу закрытым письмом».
Употребление словосочетания «закрытым письмом» позволяет сделать вывод, что в России тайнопись стали рассматривать не как затею, а как одно из средств сохранения государственных тайн.
При Романовых дипломатические шифры получают более широкое распространение. Алексей Михайлович использовал в своей переписке разнообразные шифры. Как правило, это была система вымышленных знаков, которую впоследствии будет применять его сын, Петр I. Чаще всего царь использовал шифр при написании предписаний дьякам Посольского приказа, выезжающим за границу. Так, в шифрованном предписании подьячему Г. Никифорову поручалось передать главе русской делегации в переговорах с Польшей А.Д. Ордын-Нащекину зашифрованные рекомендации царя .
На рубеже XVIII в. с приходом к власти Петра I в России происходят серьезные политические, экономические и административные реформы. Царь-реформатор вел серьезную работу во внешней политике. Всплеск дипломатических отношений требовал применения дипломатических шифров в большом количестве, а также их дальнейшего развития и совершенствования.
Все русские послы в иностранных государствах использовали такие шифры, как «цифирь», «ключ», «азбука» при ведении переписки лично с Петром I и с Посольской канцелярией. Это учреждение ведало важнейшей дипломатической перепиской, а также занималось организацией систематического применения шифров. Петр вел активную переписку с высшим командованием армией и флотом. Сохранилась шифрованная переписка царя с адмиралом Ф.М. Апраксиным, фельдмаршалом Ольгви, а также с Б.П. Шереметьевым. Из этой переписки видно, что Петр I придавал большое значение качеству тайнописи. Так, он с неудовольствием написал Ольгви: «Цыфирь вашу я принял, но оная зело к разобранию легка» .
Петр I и его ближайшее окружение в своей переписке использовали самые современные дипломатические шифры: новейшую криптографическую систему − номенклаторы, сочетавшие элементы шифра и кодового обозначения. В дошедших до нас шифрах канцлера Головкина используется принцип простой замены в сочетании с использованием пустышек, кодовых обозначений для отдельных понятий, двух и более символов для замены гласных и т. д. Устойчивости русских шифров способствовал тот факт, что особенности русской речи были недостаточно хорошо изучены за границей, особенно в странах Западной Европы.
При осаде шведским королем Карлом XII Полтавы, ее комендант А.С. Келин за неделю до Полтавского сражения 1709 г. регулярно сообщал Петру сведения о противнике в шифрованных письмах, спрятанных в полых бомбах. Например, 21 июня А.С. Келин дал знать А.Д. Меншикову о наблюдавшейся из Полтавы тревоге в шведском лагере и перегруппировке войск.
Петр I занимался не только составлением шифров, но и уделял должное внимание средствам осуществления тайной переписки. Так, в апреле 1714 г. царь пишет послу России в Швеции И.Ю. Трубецкому: «Посылаю к вам три скляницы для тайнова писма: чем перво писат под А., которая войдет в бумагу и ничево знат не будет; потом под В. − теми чернилы потом писат, что хочешь явъново; а третье пот С. − то, когда от нас получишь писма, оною помазат, то чернилы сойдут, а первое выступит» .
При создании шифрованных посланий Петр I не забывал о мерах предосторожности, переправляя секретные записки в «контейнерах». 17 февраля 1706 г. он пишет одному из адресатов: «Замешкались за тем, что азбуку переписывали и в пуговицу вделывали».
Российские «цыфирные азбуки» и «ключи» начала XVIII в. представляют собой простые шифры замены, при котором элементы текста замещаются на условные обозначения. Подлежащие шифровке тексты писались на русском, французском, немецком и греческом языках. В качестве условных обозначений вырабатывалась целая система цифр, идеограмм, особых значков, специально составленных алфавитов. Так, в шифровках Петр изображал имя гетмана И.С. Мазепы (после его открытого перехода на сторону шведского короля Карла XII в октябре 1708 г.) в виде топора и виселицы, предводителя восстания в 1707−1709 гг. К.А. Булавина − виселицы.
Впрочем, простоту тайнописи не стоит изображать как легкодоступную для дешифровальщиков того времени. Один из русских шифров петровской эпохи англичане сумели прочитать лишь через 25 лет.
После смерти Петра I в течение XVIII в. в России постепенно начинала складываться обособленная криптографическя служба, но ей требовался опыт и, хотя криптология сделала большой шаг вперед по сравнению с предыдущим периодом, она вышла на европейский уровень лишь в 40-е гг. XVIII в.
Новый этап развития связан с именем А.П. Бестужева-Рюмина, назначенного в 1742 г. директором почт и сделавшим обязательной перлюстрацию дипломатической переписки. Это потребовало создания криптографической службы для взламывания иностранных шифров. Бестужев привлек к этой работе ученых-математиков, таких как Христиан Гольдбах и Иван Эйлер.
Именно Гольдбах смог взломать шифр французского посланника Шетарди. Последний, зная, что его письма вскрываются, но, будучи уверен, что русские не смогут их прочесть, легкомысленно писал об императрице нелицеприятные вещи. Так, он написал, что Елизавета всецело отдается своим удовольствиям, несерьезна, глупа и беспутна. После того как Бестужев-Рюмин зачитал императрице выдержки из писем Шетарди, вынужденно произнося «поносные слова» , незадачливого француза выслали из России.
По распоряжению А.П. Бестужева-Рюмина почтовые службы должны были вскрывать и копировать все письма зарубежных послов (даже к дамам), уходящие и прибывающие из-за границы. Частные письма, пересекающие границу, также, по возможности, вскрывались все, но копировались наиболее интересные.
Основной массив информации поступал непосредственно к Бестужеву из Санкт-Петербургского «почтового амта» от почт-директора Фридриха Аша, который, ввиду секретности, сам вскрывал конверты, прочитывал депеши, указывал подлежащие копированию места, а затем закрывал и снова запечатывал конверты. Аш имел образцы печатей всех послов , которые изготавливались гравером (резчиком) Академии наук. Копированием корреспонденции занимался «ундер-библиотекариус» И. Тауберт.
В середине 1740-х гг. шифрованный текст обычно составлял меньшую часть депеши, при общем числе последних 2−3 в день. И немудреная техника перлюстрации удовлетворяла всех.
В течение XVIII в. шел количественный рост криптографических знаков, усложнялись шифры. Номенклатуры конца XVIII в. составляли около 2 000 символов. Особенно высокое распространение получили «пустышки», составлявшие до 90 % всего текста. Постепенно установилась иерархия шифров: самые сложные применялись только для наиболее важных сообщений, а с понижением уровня важности упрощался и шифр. В целом, к середине XVIII в. русская криптология достигла европейского уровня. Если составление собственных шифров еще отставало, то криптоаналитика была на высоте и являлась эффективным орудием в руках дипломатического ведомства .
В XVIII в. в России появляются и совершенно новые системы тайнописи − алфавитные, позже − неалфавитные коды. В алфавитном коде текст и шифрообозначения нумеруются параллельно друг другу, но в этом и существовало их слабое место: данная система облегчала дешифровку, избежать которой можно было только путем перемешивания шифрообозначений, и поэтому в обиход вводятся различные уловки.
С приходом к власти Екатерины II, крипотография достигла своего расцвета. Потребителями шифров, создаваемых в Коллегии иностранных дел, были: императрица (индивидуальные шифры для переписки с избранными лицами), кабинет императрицы (общие и индивидуальные шифры для переписки с высшими чиновниками государства), Коллегия иностранных дел (общие и индивидуальные шифры для переписки приблизительно с 70 дипломатическими представителями России за рубежом и их переписки между собой, для переписки с иностранными дворами, специальные шифры для переписки с секретными агентами русского правительства), армия и флот (с ранжированной дифференциацией шифров). Основные языки: русский, французский, немецкий. Реже использовались английский, испанский, итальянский. Практиковались и двуязычные шифры.
Эпинус занимался разработкой шифрсистем. Его подчиненные готовили конкретные «цифири», которые тиражировались на бланках, печатавшихся в академической типографии (листы выдавались и принимались счетом). «Цифирные азбуки и разныя другия бумаги тайн подлежащие» хранились в Коллегии иностранных дел в отдельном от пользователей хранилище в идеальнейшем порядке и выдавались для шифровки и дешифровки депеш на считанные, указываемые в ведомостях, часы. Эти операции проводились обученными «разборщиками», обычно в должности актуариусов. Хранилище работало круглые сутки. Шифровку корреспонденции императрицы и кабинета вел кабинет-министр (И.П. Елагин и др.) и его штат. У канцлера четыре секретаря работали круглые сутки. Одним из них много лет был Денис Иванович Фонвизин. Перевозка шифров и депеш к канцлеру или в кабинет производилась курьерами из сержантов гвардейских полков; время переезда было жестко нормировано.
Перлюстрация была важнейшим, наряду с сообщениями платных зарубежных агентов (в переписке они именовались как «друзья», «приятели», «известный министерству человек» или под псевдонимами), источником информации для принятия внешнеполитических решений. Перлюстрировалась вся зарубежная корреспонденция вне зависимости от положения получателя и отправителя (с 70-х гг. и почта великого князя). Зачастую Екатерина II читала дешифрованные депеши дворов к послам в Санкт-Петербурге ранее, чем они сами. Объем перлюстрации был фантастически велик. В 1771 г. число перехваченных депеш только прусского посла составляло 150 (125 отправленных и 25 полученных), писанных разными шифрами. В 1780 г. австрийский посол использовал восемь типов шифров , объемы цифровых текстов достигали 15 страниц (перехвачено около 140 депеш). Текущую дешифровку вели «канцелярские служители» по ключам, найденным Эпинусом, перекупленным или выкраденным.
Стремясь обезопасить свою переписку, послы нередко использовали сторонние для дипломатии языки − латинский, греческий и т. д. Но и это не могло полностью гарантировать письма от прочтения заинтересованными лицами .
Соболева Т.А. Указ. соч. С. 125.
АВПРИ. Ф. Секретнейшие дела. Оп. 173/1. Д. 1. Л. 5.
Соболева Т.А. Указ. соч. С. 140.
Соболева Т.А. Указ. соч. С. 142.
Юшкевич А.П., Копелевич Ю.Х. Христиан Гольдбах. М., 1983. С. 25.
Юшкевич А.П., Копелевич Ю.Х. Христиан Гольдбах. М., 1983. С. 30.
АВПРИ.Ф. Секретнейшие дела. Оп. 173/1. Д. 1. Л. 29−30.
Переписка великой княгини Екатерины Алексеевны и английского посла сэра Ч. Г. Уилльямса, 1756 и 1757 г. М., 1909. С. 12.
АВПРИ. Ф. 19. Цифирные азбуки, шифры. Оп. 19/2. Л. 45.
АВПРИ. Ф. СД. Оп. 6/2. Д. 17. Л. 15.
Подъяпольская Е.П. Шифрованная переписка в России в первой четверти XVIII века // Проблемы источниковедения. Т. 8. М., 1959. С. 314.