Янина Мелехова
Вопросы по карьере Мелеховой:
1. Во сколько лет Вы впервые выступили на сцене и что это была за роль?
Я выросла в творческой семье: папа режиссер, мама — балетмейстер. Старшая сестра тоже стала хореографом-балетмейстером. Как и бывает, выросла я за кулисами театра. Первый раз на подмостки как актриса вышла в четыре года в белорусском городе Борисов, в театре «Вiдарыс». В «Спящей красавице» я играла Фею-Крошку, а в «Кот в сапогах» Королеву мышей».
Окончательно убедилась в том, что хочу поступить именно в театральный, после девятого класса. Мы участвовали в фестивале, и после нашего спектакля ко мне подошел декан Белорусской академии искусств, пожал руку и спросил: «ты же в этом году поступаешь, я курс набираю!» Я ответила, что мне еще два года учиться, расстроилась сама, увидела, как понурил голову мастер.
2. Вам больше нравится исполнять роли в театре или кино?
Театральную работу ценю больше. ты всегда можешь верить, что вот-вот твоя жизнь изменится в лучшую сторону. «Выстрелить» с крутой ролью можно и в 16 лет, и в 50, и в 70. И все годы «нищенства», которые были до этого, забудутся, и всё окупится сполна. Потом, конечно, это эмоциональный заряд, который ты отдаёшь, и получаешь в ответ от зала. Творческому человеку ведь надо так мало — только признание. И ты его можешь получить в любом возрасте Минусов очень мало: несправедливость, маленькая зарплата… Не говорю про кино и именитых артистов. А если взять театр…, там очень маленькая зарплата. Больше минусов не вижу. Еще, в театре ты сразу получаешь отдачу в виде аплодисментов, глаз зрителей. Эмоции. В кино постоянные сомнения: правильно ли я делаю? Что в итоге получится? От тебя самого мало что зависит. Снимаясь, думаешь: «я круто сделала эту сцену». А на монтаже не понимаешь, где тот ключевой взмах моей ресницы. Смонтировали — стало по-другому, добавили музыку — стало по-третьему.
Театр мне несомненно ближе. В кино хватало бы одного проекта на 2-3 года — но так, чтобы это была хорошая роль, к которой нужно долго готовиться, а не просто получить текст накануне съёмок и прочитать его. Сейчас работа в театре напрямую зависит от успехов в кино, и я понимаю, что без него никак. Но, к сожалению, здесь нечасто снимается достойный материал, хоть и есть интересные биографии и исторические проекты. Не люблю фантастику и предпочитаю классическую художественную литературу. В кино мне интересны биографии, и хотелось бы сыграть реальных людей. В театре есть такие героини, как: Мэрилин Монро, Лиля Брик, та же Шурочка Азарова. Перелопатила всю информацию о прототипе последней — ей была Надежда Дурова. История вымышленная, но героиня настоящая. Понимаю, что в художественном проекте больше простора для фантазии. Но сейчас у меня так. Период, когда сильнее всего импонирует играть биографии. Помимо творчества и отдачи, ты ещё и погружаешься в историю, эпоху, человека, узнаешь много нового для себя.
В кино до сих пор своей лучшей работой считаю короткометражку «Война», где я снялась еще будучи студенткой. В кадре пришлось есть снег, растирать по лицу сырую землю… Я отчаянная артистка. Снег-грязь не пугают — это просто работа.
В театре больше возможности развивать своего персонажа. Сыграл спектакль, к следующему сделал что-то новое. И подготовка к роли занимает всё время. Ты этого не осознаёшь, но всегда на подсознании думаешь об этой роли, включаешься в неё. Особенно это касается театральных работ. Когда работала над «Мэрилин Монро», в это же время у меня выпускался спектакль «Оркестр», где моя героиня в чём-то схожа с Монро по своему психотипу, очень ранимому, истеричному и склонному к суициду. Женщина, доведённая до крайности. Они обе красавицы, лёгкие, светлые личности. Но судьба трагическая, и если покопаться, то там ого-го сколько всего. И я заметила, что сама стала нервная, истеричная. Постоянно плакала. Ничего не получалось. Была вечно недовольна собой. Да, это такая работа над ролью. Хочешь не хочешь, а превращаешься в героя. Особенно когда идёт выпуск спектакля, и ты постоянно копаешься в герое. Через месяц выпускала спектакль «Розы из Райска», где играю заключённую Освенцима. У неё судьба покруче, чем у Монро. Но другой стержень: она выжила в лагерях. Даже стало страшно: «Господи, столько драмы в моих ролях. Как бы с ума не сойти». Но мы начали репетиции — и я стала собой. Уверенная, спокойная, стабильная. Говорить, что ты пришёл на репетицию, отработал, вышел и выбросил всё из головы — лукавство. У меня так не получается. А как правильно? Не знаю!
Если героиня реальная — Монро, Брик, — помогают фотографии. Смотрю на портрет, и понимаю, что мне нужно с собой сделать, чтобы стать на нее похожей. Для меня работа над гримом — неосознанная настройка на роль. Меня это успокаивает, я сижу, крашу своё лицо, размышляю. Люблю, когда я совсем неузнаваема. В одном детском спектакле я играла ведьму, придумала себе яркую характерность и интересный грим.
Работа над этой, казалось бы простой ролью, была крайне интересной. Там было много сцен, где молчу, но ярко реагирую на рассказы. Чтобы лицо было ярким и смешным, а реакции органичными и характерными. Я поняла, что мой «внутренний монолог» должен состоять только из нецензурной лексики. Конечно, об этом никто не знал, но результат, что говорится, «на лице».
В другие роли идет полное погружение в материал, исторические факты. Иногда, узнавая правду о персонаже, ты только путаешься. Когда работала над Лилей Брик, режиссёр просил не читать биографию, письма. Сказал: «Вы пока отложите, потом будете опять возвращаться и читать. А сейчас просто выполняйте то, что говорю я». Мы всё равно не знаем лично Лилю Брик, даже в дневниках всё может быть искажено. Создавая художественное произведение можем позволить себе некую фантазию. Поэтому порой не надо цепляться за образ настолько детально. Главное — создать эпоху, настроение, правильную энергетическую подачу этого человека, и не уходить в бытовуху.
3. У Вас есть личный рецепт успеха? Расскажите о нем?
Мой секрет успеха — это любовь к своей профессии, к любому действию, которое ты выполняешь, к труду, к себе. Естественно, к окружающим. Да, я большой трудоголик. Но это не значит, что мой рецепт правильный. Как показывает опыт, я не так успешна, как мне бы хотелось. Может, мой рецепт порой бывает очень горьким, но я по-другому не умею. Пока. И хочется, чтобы можно было жить так, как всё идёт, и не учиться другому.
Удача может к тебе случайно прийти, как зачастую происходит, особенно в кино. Чтобы добиться успеха, естественно, все профессиональные навыки должны быть, дисциплина, индивидуальность. Определённая харизма. А она либо есть, либо её нет. Но, опять-таки, это не значит, что успех к тебе придёт. Тут нужно ещё и везение. Однажды я была на парных пробах, когда приглашают уже конкретных артистов, и режиссёр мне сказал: «Харизма либо есть, либо её нет». И всё, меня не утвердили. Ушла вся в слезах, в истерике: «Да как так? Все говорят, что у меня харизма есть, а тут вдруг мне такое сказали!» Полтора года я ненавидела этого режиссёра всеми фибрами души, А потом меня позвали на пробы его другого проекта. Я удивилась, ведь те слова еще сидели во мне. Зачем же вы меня зовёте, если у меня нет харизмы?
Оказалось, что он говорил это не мне, а моему партнёру, который уже каналом был утверждён. И получалось по роли так, что моя энергетика и харизма забивает его. Тем не менее, он был утверждён, получается, добился успеха. А я, со своей харизмой. — нет. Поэтому нужны ещё везение и удача.
4. Во что вы верили в ранние периоды вашего творчества или даже в детстве? Не в плане супергероев и деда мороза,а что вам давало силы и вдохновляло?
Я ни во что не верила и в тоже время верила во всё. Жила и жила себе, не задумывалась над этим. Своих сил у меня было столько, что я не знала, куда девать это неуёмную энергию. И вдохновения хватало! Была сама себе вдохновением, получала силы и энергию от всего, что меня окружало. К счастью, это качество я не утратила. Так бывает, когда в юности «зажигаешься» от всего, а спустя годы уже глаз не горит. Нет, у меня всё в порядке. Скорее, мне приходится искать силы чтобы верить в то, во что ты верил. В раннем возрасте присутствовала некая наивность, вот бы она не терялась.
Но, к сожалению, жизнь вносит свои коррективы. И вот бы хватило у меня сил остаться наивной и ничего не замечать, по сути, в чём-то остаться глупой. Это было бы здорово.
5. Продолжаете ли Вы сейчас работу в Детском и молодежном музыкальном театре «Экспромт»? Что Вам это дает?
Этот вопрос, который любят задавать многие журналисты, меня немного возмущает. Да, это театр для детей и молодёжи, но надо посмотреть репертуар спектакли, в которых я работаю, а репертуар у меня взрослый. Детских спектакля всего два. Это тоже здорово — иногда работать и в таких проектах. Но для любого артиста, мне кажется, взрослый репертуар на первом месте: он глубже, он интересней, он сложнее. Он, конечно, выматывает, но в этом и прелесть нашей профессии.
У меня большими амбиции, я бы хотела служить в «Современнике», театре имени Вахтангова. Не так просто туда попасть, но я над этим работаю. Я очень рада, что у меня много театральных проектов вне театра «Экспромт». Три антрепризы в разных компаниях, в «Московском театре Луны» играю Лилю Брик в мюзикле «Маяковский». То есть, у меня, по сути, 5 театров. И это здорово! Я не схожу с ума в гримёрках, в сплетнях, в склоках не участвую. Просто прохожу и делаю своё дело.
6. Вам легко даются откровенные сцены в кино? («Вирт», «Между нот, или тантрическая симфония»)
Откровенные сцены, мне кажется, даются легко, если ты в себе уверен. Я в этом плане достаточно уверена в себе. Знаю, что у меня фигура, кожа, — какие не стыдно показать. И почему бы это не сделать? Вообще к актёрам отношусь как к какому-то пластилину. Да и к тому же не считаю «Вирт» и «Между нот» какими-то супер эротическими фильмами, чтобы имело место обсуждать что-то скандальное. Нет, там всё сделано в художественных рамках, а без этих пикантных сцен было бы уже не то. Они там оправданы и работают на идею, на сценарий, на общее художественное решение фильма. Сниматься было легко, можно даже сказать, приятно. Надеюсь, что когда мне будет 50, я отвечу так же. И меня ещё будут брать в такие сцены. (смеется.)
Естественно, если бы это был эпизод в фильме, то тут стоит очень серьёзно подумать, нужно ли это, зачем. А когда это главная роль, что в одном фильме, что во втором, то тут сомнений, пойти ли на это, у меня даже не было. Потому что я понимаю, об этой роли не будут судить только по данным сценам. Есть и другие, сложные, глубокие, серьёзные. Конечно, мне всегда хочется, чтобы больше вопросов задавали про другие эпизоды, но я понимаю, что читателя интересуют всё же более жизненные вопросы.
7. Во время съемок «Стиляг» были какие-то интересные, смешные, необычные истории с Вами и вашими коллегами?
Самое интересное в «Стилягах» то, как я туда попала, и что мне дал этот проект. Это был мой первый крупный проект в Москве. До этого я работала в театре, преподавала, выступала со своим танцевальным коллективом, вкалывала, чтобы оплачивать комнату в коммуналке, которую снимала на двоих с подругой, и хоть что-то есть. Когда появились «Стиляги» я перестала питаться слойками из перехода, и стала есть нормально. Благо в кино платят больше, чем в театре.
Интересное началось еще на кастинге: я только переехала из Белоруссии в Москву, и периодически садилась за руль и ехала на родину оформлять документы. И вот я еду в Москву на машине, почти сутки без сна, мне звонят и просят приехать на кастинг в 15.00. На часах 11.30, а мне 300 километров до МКАДа. Когда узнала, что это проект Валерия Тодоровского, что мюзикл, ответила: «Успею». Не знаю как, но прилетела на пробы за три часа. Через две недели мне перезвонили и утвердили. Далее последовало полгода репетиций. Мы собирались по вечерам, придумывали танцы. Благодаря этому режиссерскому ходу мы стали большой дружной стильной семьей. А вот какие-то конкретные истории уже и не вспомню. Забавно было, что я вроде переехала жить и работать в Москву, а получив первый кино проект вернулась в Минск (смеется), где проходили съемки. Это была прекрасная дружеская атмосфера. Все молодые, энергичные, сил много. После съёмок мы никогда не шли сразу по домам, всегда шли тусоваться. Не глядя на то, что весь день плясали у камеры. Но это молодость, её не заменишь ничем.
А вот из конкретных историй была в сериале «Ростов», в котором я снималась в прошлом году. По сценарию моей героине. Начальнице ЧК Орлович, простреливают ногу. До начала съемок мы общались с режиссёром и он сказал: «Попробуй, на какую ногу удобней хромать, такую и прострелим». Я прорепетировала, придумала, что стрелять будут в правую. Мы уже отсняли эпизод, где происходит выстрел и несколько сцен, где я прихрамываю. И тут меня приглашают на съемки проекта «Русский ниндзя» на Первом канале, где я неудачно падаю и получаю серьезную травму колена. Но...на левой ноге! Вечер пятницы, а в субботу вновь съемки в «Ростове». Врачи настаиваю на том, что меня нужно класть в больницу. Но я же не могу пропустить съёмки. Я, конечно, приезжаю на площадку, еле хожу, но хромаю на левую. Пришлось вдвойне стараться, вдвойне проделывать свою актёрскую работу над ролью для того, чтобы притворяться, что всё-таки болит правая нога. Но мне это очень помогло.
Я потом смотрела некоторый материал, особенно на общих планах, где бегу, и несмотря на то, что болела другая нога, присутствовала в моей героине такая тяжесть, которую сложно сыграть. Особенно человеку спортивному, лёгкому, как я. И для роли это было очень важно, получился правильный ход, пусть и не специальный. Моя героиня должна быть такой, изможденной, уставшей, не спящей по ночам. Плюс простреленная нога. В общем, такая у меня была подмога. Но до сих пор я с коленом мучаюсь, постепенно привожу в порядок. Когда выйдет сериал, а должен он выйти в апреле на канале НТВ, наверное, тогда моё колено полностью излечится.
8. Вы уже много добились в своей профессии, изменила ли Вас популярность?
Добилась процентов 10, а может быть, и меньше, из того, что мне хотелось бы. Поэтому о каких изменениях в связи с популярностью может идти речь? Нет, конечно. Я оптимист и трудоголик, и не замечала особых изменений. Работала, работала, работала! Не тратя силы ни на что, ни на радости, ни на трудности, чтобы их найти и проанализировать. Только сейчас осознаю, что было много непростого, но в силу юности и моего темперамента — жила с верой в светлое будущее и носила розовые очки. И продолжаю так жить. Когда заставляют снимать «очки», становится больно и неприятно.
Когда много работаешь, времени на изменения и попытки прочувствовать что «о, да я популярна» нет. Достигла одной цели, ставишь другую. Да, мне, девочки из Беларуси, удалось в какой-то мере реализоваться в актерской профессии, покорить Москву, и то, что я перевезла сюда всю семью — сначала одну сестру, потом вторую, затем родителей. Мы продали дом в Белоруссии, купили в Подмосковье. Вся семья устроена. В моей работе дела тоже идут достаточно успешно. Все это — благодаря планированию, собранности и работоспособности. Но могу честно сознаться, что в 20 лет я была более организованной, чем в 30. Наверное, устала. Хочется побыть просто женщиной, где-то несобранной и забывчивой. Все мои изменения, они произошли в силу возраста, опыта, мудрости. А не в силу того, что меня показали какое-то количество раз по телевизору или напечатали в журнале.
9. Приходилось ли Вам в профессиональной деятельности переступать через свои принципы?
Я так понимаю, вы завуалировали вопрос: правда ли, что в кино всё происходит через постель? У меня не так много профессиональных принципов. У актрис они в основном связаны с обнажёнными сценами, с поцелуями, а у меня их нет, поэтому я не переступала через них. И через постель я тоже не получала никаких ролей. Может быть, поэтому у меня их не так много, как хотелось бы.
10. На какой вопрос Вам хотелось бы самой ответить, но Вам его никогда не задают?
Конкретного вопроса мне не приходит в голову. Даже если вопрос звучит в одном ключе, я всегда стараюсь ответить так, как бы хотелось мне, чтобы его задали. Или стараюсь перейти из одной темы в другую. Но тут уже дело в том, как в интервью напечатают. Когда телевидение, с этим попроще.
Мне бы хотелось, чтобы люди ходили в театр побольше. И, естественно, ко мне в театр, на мои спектакли. Пожалуй, мне было бы интересно, если бы кто-то пришёл на спектакль, на любую роль… Хотя, тоже, когда в актёрскую кухню сильно залезают, не все это принимают. Но, наверное, мне было бы интересно, если бы кто-то из журналистов сделал интервью и разбор одной какой-то конкретной роли, и задавал бы вопросы, зная внутренние монологи героини в тот или иной момент. Мне даже хочется услышать не конкретные вопросы, а какую-то объективную критику, что непонятно. И хочется объяснить, что я хотела донести. Скорее, для того, чтобы самой понять, что я делаю не так, что до зрителя не доходит из того, что я хочу послать и передать.