Давненько я не стоял на палубе приличного судна. А вот в забытое советское время мне посчастливилось попутешествовать на самых различных пароходах. Благо специальность по образованию у меня экзотическая: физик-океанолог. Так вот…
Любой выход в море на советском судне начинался с общей (для всех его обитателей!) тренировки действий по сигналам ПОЖАР, ТЕЧЬ В ТРЮМЕ и ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ.
Все пассажиры, включая стареньких профессоров и молоденьких девушек, выстраивались на шлюпочной палубе в спасжилетах, выслушивали сочный, эмоциональный инструктаж от старпома, запоминали каждый свою шлюпку и соседей по шлюпке. После чего расходились с чувством выполненного долга.
Подозреваю, что на Costa Concordia такого тренинга не было. Подозреваю, что вообще никакого тренинга ни на одном из круизных судов не бывает. Зачем беспокоить расслабленных пассажиров намеками на суровую реальность?
Подозреваю, что и для команды тренировки проводились формально, только чтобы отчитаться перед проверяющими органами. Да и зачем чему-то учить команду, если кругом одни кнопки и компьютеры с инструкциями — открыл инструкцию и прочитал. Да и сама команда — уже не команда, а обслуживающий персонал, основная компетенция которого — развлекать пассажиров.
Подозреваю, что и капитан Costa Concordia с «говорящей» теперь уже фамилией Скеттино был не столько капитаном, сколько красивым символом, наподобие английской королевы, роль которого в том, чтобы благосклонно принимать на мостике любопытствующих «олигархов» со свитой.
Рано или поздно где-нибудь на необъятных океанских просторах один из таких плавучих цирков должен был попасть в беду. И просто счастье, что это случилось на мелководье в 150 метрах от итальянского берега в теплом Средиземном море.
Действия капитана я бы охарактеризовал как несколько последовательных преступлений.
Первое преступление — неосторожность. Нельзя на таком огромном судне приближаться к берегу. Ведь даже тормозной путь для этого корабля составляет минимум 2 морских мили. А маневра у берега для такой громадины вообще нет никакого.
Второе преступление — неинформирование об опасности. Сразу после получения пробоины надо было вывести всех на открытые палубы и пересчитать. А вместо этого пассажиров уговаривали вернуться в свои каюты. За этим стоит очень стойкий и опасный капиталистический рефлекс — спрятать проблему, замолчать, исказить, приукрасить. Поистине универсальный принцип: не быть, а казаться.
Третье преступление — самоустранение от спасения пассажиров и бегство с борта. Тут комментарии излишни.
Владимир Фомин, эксперт компании HUMAN CAPITAL, vladimir.fomin@human-capital.ru
Источник: Секретарское дело 2 - 2012