Не бросайтесь словами — соблюдайте технику безопасности.
Почему-то вспомнилось далекое детство, когда, наслушавшись разговоров взрослых, мы, дети, к месту и не к месту повторяли слова и фразы, значения которых тогда еще не знали и не понимали. Поэтому реакцию взрослых предсказать было невозможно: иногда они нас за это хвалили, иногда наказывали, объясняя, что хорошо, а что плохо. Однако наш словарный запас пополнялся гораздо быстрее, чем мы успевали осмыслить значение слов и выражений, а также то, когда, что и кому можно говорить. Из-за этого возникало много казусов, особенно когда приходили гости, и родители вынуждены были извиняться за наши неожиданные высказывания. Как-то раз, услышав слово «деградировать», мы заявили гостям, что они деградируют, хотя на самом деле нам хотелось узнать, где они работают, и вопрос звучал так: «Вы где градируете?» — т. е. в нашем понимании «градировать» почему-то означало «чем-то заниматься в городе».
Однажды, когда наказания было не избежать, ситуацию спас «один дяденька», сказав великолепную фразу, которую мы тут же взяли на вооружение и которая потом много раз нас спасала, пока мы не повзрослели. Он сказал: «Да ведь ребенок просто пошутил!» И вот когда мы «ляпали» что-то несуразное и по реакции родителей определяли это, то уже не прятались под стол, а смело говорили: «Это шутка!» И, как ни странно, нам все сходило с рук.
Во взрослой жизни, конечно, такая фраза не всегда работает, и уловить тонкую грань между тем, что сказано в шутку, а что всерьез, иногда не получается. Особенно трудно распознать это на письме. Например, когда автор намеренно нарушает литературные нормы с целью придать своим словам иронично-шутливый тон. В одном из рассказов Антона Чехова читаем: «Как только я выдержала экзамены, то сейчас же поехала с мамой, мебелью и братом на дачу».Здесьиспользован приемсопоставления несопоставимого, что является довольно распространенной ошибкой при составлении предложений, но повторимся: в том случае, если автор не ставит целью создать юмористический эффект.
Это так называемая зевгма — фигура речи, заключающаяся в том, что слово, которое в предложении образует однотипные синтаксические сочетания с другими словами, употребляется только в одном из этих сочетаний, в других же опускается (толкование взято из «Википедии»). Яркий пример такого стилистического приема: «Ах, маменька, больше всего на свете я люблю статных мужчин, пирог с яблоками и имя «Роланд» — это мечтания невесты Дашеньки из кинофильма «Свадьба».А вот примеры из статей, присланных в редакцию:
Он должен быть готов тренироваться, развиваться и к конструктивной критике.
Нужно самому понимать структуру этого внутреннего сообщества и кто здесь «заводила».
Эти фразы также содержит зевгму: к одному и тому же слову (глаголу «готов» и глаголу «понимать») относятся неоднородные понятия, что является отклонением от нормы.
Почему же в этих примерах мы говорим об ошибке, а в двух предыдущих — о стилистическом приеме? Потому что создать эффект комичности авторы явно не планировали, статьи написаны в деловом стиле, просто, видимо, само собой так получилось, непреднамеренно.
Аналогичные примеры: «Я люблю купаться, мороженое, субботу и телевизор», «Президент принял делегацию и военную доктрину», «Он болтал без умолку, а я ногой», «Шел дождь и два студента, один — в университет, другой — в галошах» — если все это написано с целью рассмешить читателя, то вполне может быть использовано, если же нет — речь идет об элементарной некорректности изложения.
Преднамеренное нарушение литературных норм наиболее часто применяется авторами в художественной литературе — в диалогах и монологах героев. Здесь могут использоваться все языковые средства — как слова и выражения литературного языка, так и элементы просторечия, диалектов, жаргонов — для придания произведению экспрессивности, колоритности и т. д.
Все мы почти наизусть помним слова героя из комедийного фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»: «Пойми, студент, сейчас к людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше. Вот ты думаешь, это мне дали 15 суток? Это нам дали 15 суток. А для чего? Чтобы ты вел среди меня разъяснительную работу, а я рос над собой. Ну ладно, давай, бухти мне, как космические корабли бороздят... Большой театр…» Этот монолог вызывает улыбку, и никому не придет в голову вносить в него какие-либо коррективы. Но если нам нужно подготовить отчет, деловое письмо, составить важный документ или написать что-либо еще в официально-деловом стиле, то выражения «вести среди меня разъяснительную работу», «расти над собой» или «на вопросы смотреть ширше» — будут расцениваться как ошибка и вместо доброй улыбки вызовут недоумение. Такие шутки здесь неуместны.
В последнее время по радио и телевидению можно услышать выражения: «команда обречена на победу», «человек обречен на успех», «компания обречена быть первой», «мероприятие обречено на процветание» и т. д. Более того, подобные фразы мы читаем в печатных СМИ и даже… произносим сами. Между тем, опять же, если все это говорится серьезно, а не с оттенком иронии и не в противоположном смысле, то выглядит нелепо. Глагол «обречь» имеет одно-единственное значение: предназначить к какой-либо неизбежной участи (обычно тяжелой) — читаем мы в словаре. А без зависимых слов, например: больной обречен — значит неизбежно должен умереть; город обречен — значит неизбежно должен погибнуть. Какая уж тут ирония?! Но вот выражение «виновник торжества» прочно укрепилось в разговорной речи — так обычно в шутливой форме называют того, в честь кого устраивается праздник. Но употреблять данное выражение на письме, в официальных документах, т. е. там, где исключаются разговорные варианты, некорректно.
А теперь вернемся к нашим «ляпам», присланным в редакцию. Есть такое течение в драматургии под названием «Театр абсурда», изображающее мир лишенным логики и смысла. Но вот, оказывается, не только в драматургии это прослеживается: слова, словно актеры, тоже могут изображать нечто подобное, причем вопреки воле режиссера — автора.
Этот пылесос избавит вас от трудной и шумной работы и превратит уборку дома в легкий процесс, ведь у него мощность всасывания вдвое больше чем у конкурентов.
Во-первых, имеется в виду мощность всасывания пылесоса, а не процесса и не дома, как можно предположить, прочитав данное предложение. О подобных ошибках мы писали буквально в прошлом номере: местоимение должно четко указывать на предмет во избежание разночтений, чего мы здесь не наблюдаем. Во-вторых, конкурент — это тот, кто конкурирует с кем-то, соперник. Соперник — тот, кто соперничает с кем-либо в чем-либо. Такое толкование дает словарь. Следовательно, конкурент — это конкретное лицо, человек. Пылесос конкурентом быть не может. Поэтому технические характеристики пылесоса, в частности мощность всасывания, можно сравнивать с аналогичными характеристиками другого пылесоса или пылесосов, но никак не с мощностью всасывания… конкурентов. Это противоречит здравому смыслу. Нужно перестроить предложение, например, так: «Мощность этого пылесоса вдвое больше, чем у пылесосов конкурирующих фирм, поэтому с ним вы избавитесь от трудной и шумной работы по дому и уборка превратится в легкий процесс».
Наш мозг — особый механизм, который при выходе с переговоров автоматически «выкидывает» довольно много информации из памяти.
Что здесь написано? Буквально следующее: когда мозг выходит с переговоров, он «выкидывает» из памяти информацию. Но как может мозг (даже если это и особый механизм) выходить с переговоров? Представляется забавная картинка: мозг легкой походкой, в костюме идет с переговоров и по пути «выкидывает» из памяти, как из кармана, информацию. Где при этом находится человек, без которого, собственно, мозг сам по себе не может существовать, непонятно. Человека нет, есть какой-то особый механизм под названием «мозг», который может выходить откуда-то, а значит, и входить куда-то, производить какие-то действия и т. д. Между тем аллегорию с механизмом вполне можно сохранить, добавив здравого смысла. Например, так: «Наш мозг — это особый механизм, который после завершения переговоров довольно много информации автоматически «выкидывает» из памяти людей».
Это видно и нам, и людям.
Данная фраза, безусловно, сказана человеком, а не существом из сказки, где даже растения и животные умеют разговаривать. Под словом «люди» автор этих слов подразумевал посетителей, клиентов, к которым себя не причисляет, а получилось, что он не причисляет себя не только к ним, но и к людям, что выглядит абсурдно.
Крупная торговая сеть на постоянную работу приглашает раздельщика рыбы, продавцов, охранников.
Налицо двусмысленность: получается, что раздельщик не только рыбы, но и продавцов, и охранников…
Там есть Интернет, сейчас он уже живет в Москве и в этом году заканчивает институт международных отношений.
Это предложение! Так и хочется спросить: а где раньше жил Интернет и как он может закончить институт? Глаголы «закончить» и«окончить» синонимичны и взаимозаменяемы в значении «довести до конца, завершить». Например: закончить работу и окончить работу, закончить рассказ и окончить рассказ, закончить съемки и окончить съемки. Однако в значении «пройти какой-либо курс обучения, завершить обучение где-либо» употребляется только глагол «окончить»: окончить школу, вуз, университет, курсы и т. п. Писать «закончить школу», «закончить институт» нельзя.
Т. е. в предложении буквально читаем, что Интернет сейчас уже проживает в Москве и в этом году доводит до конца институт международных отношений. Такая информация в голове не укладывается ни в шутку, ни всерьез.
В заключение отметим, что языковая норма отнюдь не требует неукоснительного выполнения. Все зависит от целей и задач, которые вы ставите, от стиля, который используете, и даже от ситуации, поэтому возможно сознательное, но мотивированное отступление от нормы. Это может быть отражением реально существующих форм языка, например разговорной или профессиональной речи, но не вашим произвольным желанием. Как говорил академик Лев Щерба, когда чувство нормы воспитано у человека, тогда-то он начинает чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от нее.
Источник: Секретарское дело